- В трех районах города найдены опыленные гроздья диссунатов. Возможно, вам повезет, и вы обнаружите самку. А если не повезет… Ну, тебе объяснять не надо. – Задание и инструкции шеф выдавал только после второй рюмки. – Возьмешь Юлу и Хановского. Справитесь. Приступайте, у нас немного времени… Юла, засоня, просыпайся. Ты меня слышишь? Пора работать.
____
Я никогда не обижаюсь, когда меня называют Юлой. Вообще-то мое имя – Улла, что и означает – Неприкаянная, а если выражаться точными формулировками Ордена Фатума, то я – Неприкаянно блуждающая по свету. Не единственная, есть и другие Уллы. Поэтому, когда я прибилась к группе Самсона, то осталась довольна своим новым именем.
Я спрыгнула со стены, где привычно сидела на полке с фигуркой янтарного купидона и подошла к столу… Я всегда так говорю – подошла, села, взяла. Хотя на самом деле – проплыла, скользнула, проникла. Впрочем, это не важно. Здесь меня понимают, как бы я не выражалась, с одного взгляда или с полуслова. А главное, что я здесь нужна и выполняю по-настоящему важную работу, которую вместо меня не сделает никто другой.
Стол Ландаля, как всегда был завален бумагами и старинными письменными принадлежностями, которые являлись скорее частью декорации, чем предметами необходимости. Ландаль оглядел стол, и недовольно буркнул под нос. А потом просто махнул ладонью – фокусы с Пространственной магией легко и радикально освобождают заваленные столы от любого беспорядка.
Чистая столешница прорезалась линиями ландшафта, зигзагами, кубическими фигурами жилых массивов. Город, графически разложившийся на столе, засветился иллюминацией. Самсон обвел карту глазами и слегка скривил губы. Темные кладки, оставленные в разных частях города, были заметны невооруженным взглядом и обволакивали объекты мышиной пеленой.
- Самка – или неопытна, или приготовила ловушку.
- Или ее заставили это сделать, - я принюхалась к дымке над столом. В нос ударил запах страха – земли, перемешанной с гнилью и разлившийся по ней ужас. Так я чувствую панику, вбирая внутрь себя толику чужих ощущений.
- Ты не ошиблась? – спросил Ландаль и снял очки. Чистой салфеткой протер толстые стекла, и немного подождав от меня ответа, опять водрузил их на переносицу. – Значит, не ошиблась.
Некоторые мои чудачества уже давно воспринимаются как что-то само собой разумеющееся. Одно из таких – не люблю доказывать очевидные факты.
- Значит, не ошиблась, - еще раз пробурчал Ландаль и кивнул Самсону. – Работаем аккуратно. Если надо, подключай остальных. Кстати, Хановский уже вышел из дома и ждет вас на маршруте.
_____
Черная металлическая дверь в подвальное помещение была завалена горой деревянных ящиков из-под фруктов. Соседняя с нею дверь, с табличкой «Посторонним вход воспрещен» стояла открытой нараспашку. Именно оттуда два шустрых узбека выносили ненужную им рухлядь, складывая ее у нужной нам подвальной двери.
- Вот бардак, - беззлобно выругался Самсон.
- Налоговую или пожарную? – тут же предложил Хан, допивая газировку и ставя бутылку на приступок дома.
- Какая налоговая? Время – ночь.
- Пожарная, так пожарная, - не стал спорить Костя Хановский и неспешно направился к распахнутым дверям служебного входа магазина, расположенного на первом этаже жилого дома. Остановился чуть поодаль и подмигнул узбекам.
Тонкие струйки дыма, в глубине подсобки, потянулись вверх, сплетаясь у потолка в кудрявые барашки, заволокли сизой пеленой помещение и потекли дальше, в зал. Через минуту засвиристела автоматическая сигнализация и вокруг оживленно, бодро зашевелились люди.
- Пора, - сказал Самсон, не обращая внимания на шум. Дым, выпущенный Ханом – всего лишь легкая мистификация, что, впрочем, не отменяет ее прямого физического воздействия на сигнализацию, которая в отличие от дыма – настоящая. И вызванная пожарная машина тоже будет самой настоящей.
Самсон легонько стукнул по широкому ободу кольца на указательном пальце. Черный, как графит камень отозвался бледным отсветом. Утарк проснулся. Заворочался серыми тенями и полоснул бесцветным лучом в сторону заваленной рухлядью двери.
Воздух слабо, почти невесомо колыхнулся, и впереди очертилась невидимая чужому глазу граница искаженного пространства. Наваленные ящики и тяжелая дверь качнулись, карикатурно вытянулись размазанными тенями и растеклись в стороны, открывая проход…
Ночь успела отсчитать одну единственную секунду странного времени. Люди, бегающие вокруг, не увидели исчезновения двух мужчин, до этого стоявших посреди двора, и даже успели забыть, что они здесь были.
На лестнице Хан зажег фонарик. Серые ступеньки уводили вниз, туда, откуда тянулся запах смерти. Самсон и Хан принюхались и быстро сбежали по ступеням.
Темное помещение пробивалось блеклым светом, проникающим через небольшое зарешеченное окошко, вырубленное у самого потолка. Бесконечные трубы тянулись по стенам и полу, уходя куда-то в коридор.
- Это там, - сказала я и двинулась вглубь подвала. Воздух отяжелел и уже напитался клочьями свежей боли и чем-то еще, что заставило меня отпрянуть назад и испуганно засветиться. Крайне неприятные ощущения! Если в моей сути, в частицах меня и есть какие-то фибры – как говорят люди, то сейчас они сигналили, как железнодорожный семафор. Как же это больно! Ненавижу!!
Самсон озадаченно посмотрел на меня и быстро встряхнул рукой. Расторопный утарк сработал молниеносно, высвободив из своего пространства тяжелый кастет с четырьмя лезвиями, по которым пробежал слабый отсвет. Хан привычно встряхнул браслетом. Его стальная цепь, скрытая под тяжелое, байкерское украшение, не нуждалась в услугах утарка. Она – сама себе сущность.
- Лючия, - тихо окликнул Хан свою цепь, и та азартно звякнула, изогнувшись змеей.
Труп бомжа, прикрытый тряпьем, лежал у дальней стены. На окаменевшем лице застыла боль, а пустые глазницы бессмысленно пялились в черный потолок…
Потолок действительно был черен. С черными наростами свисающих гроздьев, внутри которых трепыхались икринки, отложенные самкой диссуната. И судя по большому количеству наростов, этот труп у нее был не первый.
Диссунаты – полуэфемерные твари низшего порядка с сильными магическими способностями. Их слабая, почти прозрачная плоть – скорее, дополнение к их облику. А вот черные вихревые волокна, плетущиеся с нарастающей быстротой – их основа. Диссунатам не нужны кровь и мясо. Как мрачно шутят в Ордене – эти существа не кровожадны. Разве что глаза, которые являются питательным деликатесом для самок, свивающих черные гроздья своего потомства.
Пища этих тварей – боль, причем, застарелая, замешанная на несчастьях, неудачах, копившаяся годами. Души неудачников – хорошие трансляторы для любой низшей твари, но для диссуната – особенно.
Заострившийся нос мертвеца неприятно хрустнул, ноздри зашевелились, а бесцветные губы едва заметно приоткрылись.
- Осторожно! – успела крикнуть я и пронзительно, натужно завизжала. Так, как это умею делать только я!
Голова трупа дернулась, и из черепной коробки полилось шипение. Тварь начала выползать, медленно выпуская на свободу сотни и сотни шевелящихся нитей-щупалец, болезненно скрученных от моего визга. Тонкая плоть очертила контуры самки – сгорбленное существо с опущенной головой, которую прикрывают подобия нескольких сплетенных между собой рук. Самсон двумя ударами прочертил воздух и выкрикнул слово.
Слово, наполненное Силой – материально. Люблю наблюдать, как эта Вселенская неизбежность разворачивается в виртуозном исполнении Самсона, как древнее слово распадается на мириады горящих букв и сковывает тварь железным кольцом.