– Я так и понял. – Кэм почти улыбался. – Хочешь спросить, честные ли у меня намерения?
– Пошел ты к черту, Рафферти. – Он быстро поднял руку. – Только не говори, что предпочел бы сейчас оказаться в постели с моей сестрой.
– Сейчас бы я предпочел спокойно сесть и поговорить .с ней как с разумным человеком.
Блейр на секунду задумался. – Когда кончается твое дежурство?
– В таком маленьком городке дежурство никогда не кончается. Никогда не знаешь, когда потребуется прогнать мальчишку со скейтом с главной улицы или разнять драку игроков в шашки в парке.
– Старик Фогарти и Макграф все еще занимаются этим?
– Каждую неделю.
– От нашего дома ты точно так же доберешься до парка для своего третьего обхода. Почему бы тебе не подвезти меня домой, а там, может и жареный цыпленок подоспеет.
– Это очень по-добрососедски с твоей стороны, – сказал Кэм, усмехаясь.
Клер решила, что ее вовсе не огорчило его появление. Она обернулась на повторяющееся звяканье металла о металл и отметила, что Кэм только что промахнулся, бросая кольцо.
Она не сердилась на него. Вовсе нет. Она просто пыталась несколько отдалиться, иметь перед собой какую-то перспективу. Она слишком быстро потеряла контроль над всем, что было связано с Кэмом. Это проявилось в том, как они действовали друг другу на нервы после того несчастного случая.
Роб всегда говорил, что в ссоре она прибегает к нечестным приемам, приводя нелогичные доводы, вспоминая старые обиды или замыкаясь в холодном молчании. Конечно, ей-то ее доводы казались совершенно логичными и… «Я снова принялась за это», – подумала Клер, и яростно ткнула вилкой для жаркого в цыпленка на вертеле. Роб принадлежал прошлому, и если она не прекратит мусолить эти воспоминания, она снова станет пациенткой доктора Яновски.
Если этого было недостаточно, чтобы она взяла себя в руки, то ничего уже не поможет.
«Кэм был новой страницей», – решила она. Ей не понравилось, что он сначала допрашивал ее как полийейский, а затем пытался уберечь ее от неприятностей как заботливый любовник. Она так ему и скажет. Позже.
А пока ей просто нужно было время, чтобы все обдумать. И тут он появляется. Сначала с этим куском дерева, который, как он прекрасно знал, растрогает ее. А затем появился сегодня на заднем дворе вместе с Блейром. Демонстрируя свое великолепное тело в ловко сидящих джинсах и в рубашке с рукавами, закатанными на загорелых и мускулистых руках.
Она ткнула цыпленка, перевернула его и заставила себя не поднимать глаза, когда послышались крики, смех мужчин и звяканье подков.
– У него потрясающий зад, – заметила Анжи и предложила Клер только что наполненный ею бокал вина.
– А я всегда восхищалась задницей Жан-Поля.
– Ну уж нет. Хотя и у него неплохая. – Она принюхалась к шипящему цыпленку. – А ты ловко скрывала этот свой талант, дорогая.
– Трудно готовить на вертеле под крышей.
– И это говорит женщина, которая занимается сварочными работами прямо в своей гостиной. Так ты что, так и упустишь его?
– Ты сегодня делаешь массу ложных выводов, Анжи.
– Так как?
– Я просто хочу подумать. – Она подняла глаза и улыбнулась. – Послушай, бедняга Бад вздыхает по Элис, а та строит глазки Блейру.
– На кого же ты ставишь?
– На Бада. Он действует медленно, но верно. Блейр же всегда будет гостем в Эммитсборо.
– А ты?
Клер помолчала секунду, лишь поливая соусом зарумянившегося цыпленка. Она вдыхала аромат сирени, доносившийся от большого сучковатого куста, с цветков которого легкий ветерок срывал лепестки и разметывал подобно снежинкам. Во внутреннем дворике шла игра светотени. Из радиприемника лились старые мелодии тех милых и счастливых лет, когда ей еще не приходилось принимать решений или задумываться о будущем.
– Ты видела скульптуру, над которой я работала вчера вечером?
– Та, из меди? Она похожа на женщину, распростертую на алтаре, которую сейчас принесут в жертву.
– Даже страшно становится, как легко мне здесь работается. Я просто ощущаю потребность выплеснуть все, что у меня роится в голове. Я всегда считала, что создана для Нью-Йорка. – Она взглянула на подругу. – Теперь я в этом не уверена.
– Из-за своей работы или из-за той первоклассной задницы?
– Пожалуй мне придется поразмыслить над этим.
– Какой сукин сын. – Вбежал Блейр, чтобы вытащить из холодильника пиво. – Жан-Поль может подумать, что мы играем в шары. Когда, наконец, обед? Я уже устал оттого, что пара захолустных копов насмехается надо мной.
– Я дам вам знать, как только вы, мужчины, вышелушите эту кукурузу.
Они поныли, но сделали это. Когда все уселись за старым обеденным столом на террасе, и был подан жареный цыпленок с кукурузой, картофельный салат, приготовленный Анжи, и французское вино, атмосфера стала непринужденной. О расследовании убийства не заговаривали, зато заново обсуждали подробности игр с подковами.
Вдоль бордюрных камней распустились ранние розы, а перед ними петунии, посаженные Клер. Разносился запах сирени и острого соуса. Бад уселся рядом с Элис, не переставая смешить ее, так что она почти и не смотрела в сторону Блейра. День медленно перетекал в золотистый, ароматный, бесконечный вечер, какой бывает только весной.
– Следуя своей стратегии, Кэм поставил Элис вместо себя метать подковы и проскользнул в кухню поближе к Клер.
– Отличный цыпленок, Худышка.
– Благодарю. – Не отворачивая головы от холодильника, она продолжала расставлять там блюда с Оставшейся едой. Он взял ее за руку и потянул.
– Не скажу, что мне понравилось это зрелище, но я все-таки предпочитаю смотреть тебе в глаза, когда разговариваю с тобой.
– Картофельный салат быстро киснет.
– Ты ужасно хорошенькая в этом домашнем виде. Подожди.
Он хлопнул по холодильнику, поймав ее прежде, чем ей удалось увернуться от него.
– Послушай, Кэм, у меня гости.
– Они прекрасно развлекаются сами.
Жан-Поль издал победный клич, за которым последовал жаркий, но веселый спор. Сквозь окна кухни доносились громкие голоса.
– Вот видишь?
– Ты поймал меня в ловушку, Рафферти.
– Похоже на то. О'кей, я искренне готов извиниться, если ты мне хотя бы объяснишь, в чем я провинился.
– Ни в чем. – Она провела рукой по своим волосам. – Ни в чем абсолютно.
– Не отталкивай меня сейчас, Худышка.
– Я просто не хочу с тобой спорить.
– Ну ладно. – Он наклонил голову, но она толкнула его рукой в грудь, прежде чем он успел поцеловать ее.
– Это не ответ.
– Мне он показался чертовски правильным. – Он изо всех сил старался справиться со своим желанием и самолюбием. – А каков твой ответ?
– Ты вел себя как полицейский. – Она засунула большие пальцы в карманы. – Допрашивая меня, брал эти дурацкие анализы крови, заполнял протоколы. Затем ты повернулся на 180 градусов и повел себя как заботливый любовник, держал меня за руку, принес чая.
– Ну, я вижу, тут у нас с тобой действительно будет проблема, потому что я и то, и другое.
Он твердой рукой приподнял ее подбородок. – И я намереваюсь продолжать быть и тем, и другим.
Вместе с волнующей дрожью возникло раздражение. – Это уже другой вопрос. Что касается твоих намерений. Мне кажется, что все наши отношения разивались так, как хотелось тебе. Отойди-ка.
Он отодвинулся. Во всяком случае теперь она с ним говорила, и он думал, что она не остановится, пока не выплеснет все. – Мне придется в этом пункте признать себя виновным. Я хотел уложить тебя в постель, и я это сделал. Я хотел, чтобы ты захотела меня, и так и получилось.
Ей было трудно оспаривать очевидное. – Ну, а теперь, веди себя разумно.
Он улыбнулся, кончиками пальцев растрепав ей челку. – Я подумал, что ничего страшного не случится, если сделать еще одну попытку. Если я вскоре не заполучу тебя снова, я сойду с ума.
Она стала рыться в ящиках в поисках сигареты. – Мне не нравится, когда меня сбивают с ног. Это меня выводит из равновесия.
– Как это? А мне казалось, что совсем наоборот.
Тогда она взглянула на него и увидела что-то в его глазах. Ее руки застыли, а к горлу подкатывалась паника. – Не говори этого, – только и произнесла она. – Не говори. Я не готова это слышать.
Он качнулся на каблуках, пытаясь сдержаться. – Если из-за того, что я скажу, как я к тебе Отношусь, ты готова выскочить за дверь, я подожду.