- Миссис Стоуки его еще не подготовили.
- Я прожила с ним двадцать лет. Я посмотрю на него такого, какой он есть.
- Мама...
Она рванулась в сторону сына. - Уходи отсюда. Думаешь буду смотреть на него, если ты будешь стоять сзади, зная, как ты к нему относился? С тех пор как тебе исполнилось десять, ты заставлял меня стоять между вами, выбирать между вами. И вот он умер, и я выбираю его.
"Ты давно выбрала его", - подумал Кэм и отпустил её.
Оставшись один, он снова сел. Он знал, что ждать ее бессмысленно, но ему необходимо было побыть еще здесь, прежде чем выходить на улицу, где все будут таращиться и перешептываться.
На столе лежала Библия - кожаный переплет стал совсем гладким от бесчисленных рук, через которые она прошла. "Интересно, мать нашла в ней хоть какое-то успокоение".
- Кэмерон!
Он поднял взгляд и увидел в дверях мэра.
- Мистер Атертон.
- Не хочу мешать в трудное для вас время. Заходила моя жена. Она считает, вашей матушке может пригодиться поддержка.
- Она с Чаком.
- Понятно. - Он шагнул было назад, потом передумал. - А я ничего не могу для вас сделать? Я знаю, люди всегда говорят, что в такое время, но...Он передернул тощими плечами, вид у него был смущенный.
- Вообще-то надо бы, чтобы кто-то отвез ее домой, когда здесь все окончится. Она не хочет, чтобы это был я.
- Я охотно ее отвезу. Люди реагируют на горе по-разному, Кэмерон.
- Так мне говорили. - Он поднялся. - У меня тут отчет о вскрытии. К завтрашнему дню я сниму вам копию и передам все остальные бумаги.
- О, да, - Атертон слабо улыбнулся. - Должен сказать, я никак не приду в себя.
- Вам их надо будет только подшить. Скажите, мэр, есть в школе банды? Крутые ребята не объединяются?
Лицо Атертона - лицо прилежного учителя - пошло складками, брови сдвинулись.
- Нет. У нас, конечно, есть обычные смутьяны и бала-мутчики, случаются драки в коридорах, из-за девчонок или во время игры в мяч. - Его задумчивые глаза расширились. - Вы же безусловно не считаете, что Биффа убили дети?
- Надо же мне откуда-то начинать.
- В школе Эммитсборо, шериф... Кэмерон... у нас нет даже проблемы с наркотиками. Вы же это знаете, случается, мальчишки иной раз разбивают друг другу носы, а девчонки выдирают волосы, но ничего и близкого к убийству нет. - Он вытащил старательно сложенный носовой платок и промокнул верхнюю губу. При одной мысли об убийстве он покрывался потом. - Я уверен, вы обнаружите, что повинен в этом кто-то не из города, какой-то чужак.
- Как-то это не вяжется, чтобы чужой человек бросил тело там, где мальчишки многие годы ходят вброд. И чтобы чужак столкнул с дороги машину как раз в том месте, мимо которого каждый вечер проезжает Бад Хьюитт.
- Но... кто бы это ни был... Я хочу сказать, разве это не подтверждает моей точки зрения? Едва ли они хотели, чтобы тело быстро нашли.
- Не уверен, - пробормотал Кэм. - Я благодарен вам, мэр, за то, что вы отвезете домой мою мать.
- Что? Ах, да. Рад помочь. - И все еще прижав носовой платок к губам, Атертон стоял и смотрел вслед Кэму - в глазах его появился страх.
Безумная Энни стояла перед машиной Кэма и похлопывала по капоту, словно это был домашний пес. Она нахваливала его - такой блестящий, синий. В навощенной поверхности даже видно было ее отражение, если пригнуться. Она хихикнула.
Мик Морган заметил ее из окна кабинета шерифа. Покачал головой и распахнул дверь.
- Эй, Энни, Кэм взбесится, если ты заляпаешь своими пальцами всю его машину.
- Она красивенькая. - Тем не менее она провела грязным рукавом по капоту, стирая следы. - Я ее не обижу.
- А что ты не пойдешь к Марте поужинать?
- У меня есть сэндвич. Элис дала мне сэндвич. На белом хлебе, с рыбой под майонезом.
- Она молодцом. - Кэм сошел с тротуара. Прогулка пешком из похоронного бюро не улучшила его настроения. Но при виде Энни, поглаживавшей его машину, он заулыбался. - Как дела, Энни?
Она перевела на него взгляд. И затеребила пуговицы на блузке - звякнули браслеты.
- Можно мне прокатиться на твоем мотоцикле?
- Он сегодня не со мной. - Он увидел, как у нее оттопырилась нижняя губа - эта детская гримаска выглядела такой жалкой на немолодом лице. - А не прокатимся на машине? Хочешь, отвезу тебя домой?
- А я могу сесть впереди?
- Само собой.
Он нагнулся, чтобы взять ее сумку, но она схватила ее и прижала к себе.
- Я сама могу нести. Это моя. Я сама могу ее нести.
- Ладно. Залезай. Ты умеешь пристегиваться?
- Ты мне в прошлый раз показал. Показал мне. - Взгромоздившись на сиденье и взгромоздив на колени свою сумку, она высунула язык и принялась за работу. И вскрикнула от удовольствия, когда затвор ремня щелкнул в пазу. Видишь? Я сама все сделала. Все сама.
- Вот и хорошо. - Сев в машину, Кэм сразу опустил стекла. Хорошо, что вечер был теплый и с легким ветерком, а то Энни уже несколько дней не мылась.
- Радио!
Он отъехал от тротуара.
- Вот эта кнопка. - И он указал на кнопку, зная, что Энни самой захочется ее повернуть.
Раздался рок Билли Джоэла, и Энни захлопала в ладоши. Браслеты заскользили вверх и вниз по ее рукам.
- Я эту песню знаю. - И стала подпевать, а ветер трепал ее седые волосы.
Он свернул на Оук-Лиф-лейн. Проезжая мимо дома Клер, он автоматически замедлил ход, но Клер в гараже не было.
Энни перестала петь и нагнула голову, чтобы видеть дом Клер.
- Я видела свет на чердаке.
- Никакого света на чердаке не было, Энни.
- Раньше был. Я не могла заснуть. А по лесу ночью гулять не могу. Ночью в лесу нехорошо. Шла в город. И на чердаке был свет. - Она крепко зажмурилась: воспоминания мелькали перед ее мысленным взором. Кто-то кричал? Нет, нет, не в тот раз. В тот раз она не пряталась в кустах и не видела, как пробежали мимо мужчины и уехали. Пробежали и уехали. Ей понравился ритм этих Двух слов, и она принялась их напевать.
- Когда ты видела там свет, Энни?
- Не помню. - Она принялась крутить ручку, открывающую окошко. - Как ты думаешь, мистер Кимболл поздно работал? Он иногда поздно работает. Но он ведь умер, - вспомнила она и обрадовалась, что не запуталась. - Умер и похоронен, так что не мог он работать. Дочка его вернулась. Дочка с такими красивыми рыжими волосами.
- Клер?
- Клер, - повторила Энни. - Красивые волосы. - Она завернула прядь своих волос вокруг пальца. - Она уехала в Нью-Йорк, а теперь вернулась. Мне Элис сказала. Может, она ходила на чердак, искала своего папу. Но его ведь там нет.
- Нет, его уже нет.
- Я тоже искала мою мамочку. - Она вздохнула и принялась перебирать свои браслеты, проводя пальцем по серебряному, с выгравированными буквами. Я люблю гулять. Иной раз целый божий день гуляю. И нахожу всякое. Хорошенькие вещички. - Она протянула ему руку. - Видишь?
- М-м-м-м, - но мысли его были заняты Клер, и он не обратил внимания на серебряный браслет с выгравированным на нем именем "Карли".
Клер умирала от застенчивости, шагая к боковому входу в аккуратное двухтажное кирпичное здание. "Вход для больных", - невесело подумала она и вздохнула. Но она ведь идет к доктору не для обследования и не для лечения насморка. Ей просто необходимо увидеть его, установить еще одно звено в цепи, ведущей к отцу.
Но воспоминания прокрались, воскрешая в памяти картины детства: как она сидела в приемной доктора, где пахло лимоном и висели картинки с утками и цветами, читала потрепанные книжки из "Золотой библиотеки", затем старые экземпляры журнала "Семнадцатилетние". Как входила в кабинет, садилась на скамью с мягкой обивкой и говорила "а-а". Как ее награждали воздушным шариком, независимо от того, плакала она или не плакала, когда ей делали укол.
Здесь все успокаивало: и запах свежескошенной травы, и блеск заново положенной весною краски на оконной раме, и тихий голос, нестройно что-то напевавший.