Тот факт, что с середины VII до IX века в хронике дается простой перечень светских и церковных иерархов Грузии, естественно, наводит на мысль: в IX веке «Обращение Грузии редактировалось. Следовательно, не исключена возможность и того, что середина VII века также время не создания, а редактирования «Обращения Грузии».
Сравнение «Обращения Грузии» с сочинением армянского историка второй половины. V века Мовсеса Хоренаци вполне подтверждает это предположение. Как известно, одна из глав в «Истории Армении» Хоренаци посвящается обращению грузин в христианство. Сличение данного рассказа с «Обращением Грузии» выявляет генетическое сходство между ними. Источником, видимо, служил грузинский памятник. В пользу этого говорят следующие факты. Во-первых, информация «Обращения Грузии» полнее; во-вторых, и это главное, рассказ Мовсеса Хоренаци связан со всеми, как отмечалось, генетически различными частями «Обращения Грузии». Данное обстоятельство уже со всей отчетливостью указывает на направленность выявленной связи: при использовании Хоранаци вполне мог сократить составленный из неоднородных частей грузинский памятник, в. то время как практически исключается возможность обращения авторов этих частей каждого в отдельности к сочинению армянского историка с целью заимствования из него нескольких фраз[9].
Таким образом, существование «Обращения Грузии» уже во второй половине V века не вызывает сомнений. Создание памятника, по всей вероятности, инициатива крупного политического деятеля Грузии царя Вахтанга Горгасала (40-е годы V века – 502 г.). Дело в том, что именно в это время при осуществлении важных государственных мероприятий (напр., реорганизация грузинской церкви, приобретение ею автокефалии) возникла острая потребность в активизации знаний об истории обращения Грузии. В такой ситуации создание произведения типа «Обращение Грузии» видится логической необходимостью[10].
Первоначально текст был, очевидно, доведен до второй половины V века. Об этом косвенно свидетельствует и тот факт, что именно в конце описания царствования Вахтанга дается единственная в целой хронике подытоживающая фраза[11].
П. 1. Как уже отмечалось, Пространное «Житие св. Нино» – сборник. Главы в нем оформлены как воспоминания очевидцев, имена которых всегда корректно отмечены. Причина этого явления понятна: из-за точных ссылок рассказы предстают перед читателем как документы. Это придает им убедительность.
Лишь в случае одного воспоминания делается исключение, не отмечается от чьего лица ведется здесь повествование. Между тем особая важность этого воспоминания не вызывает сомнения: оно помещено в самом начале сборника, является ключом для понимания структуры произведения. Именно ознакомление с ним дает читателю возможность понять, что перед ним сборник рассказов очевидцев. Не трудно догадаться: это – воспоминание автора.
Следуя логике самого произведения, можно предположить, что автор в начале повествования представлял как и остальных рассказчиков также и себя, но во время включения «Жития» в «Обращение Грузии» эта часть утерялась. Следовательно, анонимность Пространной редакции «Жития», кстати, в отличие от «Обращения Грузии[12]», имеет не принципиальный, а случайный характер и разыскания с целью обнаружения имени автора в самом тексте имеет определенную перспективу.
Автор представляется современником Нино, очевидно, и соратником, если учесть традицию, что обычно авторами агиобиографии были лица близкие святым. Из этого первого воспоминания сборника ясно также, что автор – очевидец собрания в Боди[13].
Таким образом, круг предполагаемых авторов несколько сужается: по разным, причинам в Боди оказались не все соратники Нино. Например, там не было царя Мириана, который чаще других упоминается в тексте.
На собрании в Боди Нино попросили рассказать о своей жизни. После воспоминания автора в произведении представлена запись именно этого предсмертного воспоминания просветительницы. Естественно, это важнейшая часть памятника. По объему она превосходит все остальные части. Изложение разделено на несколько глав. В начале каждой из них отмечается, что рассказ был записан Саломе Уджармели[14].
Саломе – невестка (жена сына) первого христианского правителя Грузии царя Мириана. Привлекает внимание следующее обстоятельство: предсмертный рассказ Нино, как это видно из сочинения, был зафиксирован не только ею одной; одновременно с ней запись делала и другая знатная женщина Перожавр Сивниели[15]. Тот факт, что в сборнике предпочтение дается одному из двух созданных вариантов записи рассказа Нино, требует объяснения. В данном случае настораживает вот какой факт: выбор варианта сделан без всяких оговорок. Это дает повод заключить, что трудности, связанные с разъяснением выбора варианта для первых читателей сборника, не возникали. Представление рассказа Нино именно в записи Саломе им казалось естественным. А так могло случиться, если на утерянном титульном листе Пространной редакции «Жития св. Нино» стояло имя Саломе Уджармели как автора произведения.
Саломе не только присутствовала на собрании в Боди, была его активной участницей, но есть все основания думать, что она вела собрание. Именно она спрашивала в первую очередь просветительницу, а остальные повторяли ее слова[16]. Активность Саломе в данном случае вполне понятна: в Боди, во владениях грузинского царевича, она, жена царевича, была хозяйкой и принимала высокую гостью. Таким образом, Саломе в качестве автора произведения подходит с одним уточнением – современница, очевидица.
Завершается сборник воспоминанием царя Мириана, в начале которого сообщается, что это воспоминание царя Мириана было записано перед его смертью архиепископом Яковом спустя некоторое время после кончины просветительницы и проведения собрания в Боди. Мириан кратко повторяет все уже описанные моменты истории христианизации Грузии, подводя итоги. Данное воспоминание воспринимается как завершающий аккорд. И что примечательно: это изложение, содержащее последние слова Мириана, адресовано к Саломе Уджармели, как личности, знавшей все подробности истории христианизации Грузии («Письмо, которое написал перед смертью царь Грузии Миреан, рукою архиепископа Якова и отдал Саломе Уджармели. жене своего сына, которая воистину сведуща была во всем»[17]).
Указанное сообщение уже не оставляет никаких сомнений в том, что Саломе проявляла особый интерес к истории христианизации грузин, что она собирала материалы для биографии просветительницы. Таким образом, по данным самого произведения Саломе является автором Пространной редакции «Жития т. Нино».
Во второй половине IV века в Византии находился внук Саломе – царевич Бакур, впоследствии царь Грузии (Бакур, сын Трдата). Он рассказал историю обращения грузин в христианство византийским историкам Геласию Кесарийскому и Руфину, изложил факты деятельности просветительницы. Эпизоды его рассказа совпадают с костяком повествования Пространной редакции «Жития св. Нино».
Геласий и Руфин относятся к Бакуру с большим доверием, считают его весьма компетентным в вопросах истории обращения грузин, несмотря на то, что им известно: Бакур не был очевидцем описанных им событий. Но в таком случае, на чем же основана их вера в компетентность Бакура?
Бакур обязательно должен был сослаться на источник, охарактеризовав его как весьма достоверный документ, доказать, что он в действительности является носителем информации этого источника. Тот факт, что в глазах византийских историков Бакур был весьма надежным информатором косвенно подтверждает авторство Саломе: доверяя Бакуру, Геласий и Руфин, видимо, учитывают, что царевич черпал материалы для своего рассказа из записок «сведущей воистину во всем» бабушки.