Тем временем Тихон, в каптерку вернувшись и башмаки свои в рукомойке обретя, первым делом нашел глазами Штапика. Махров же тем часом, с народом слабым кивком шапки своей и таким же ? в пол ? "Здрасс..." пообщавшийся, скрылся в прорабке. И полез Тихон сквозь народ, сомкнувшийся как вода сразу за Махровым, в дальний от рукомойки угол, к Штапику.
Пожимая руку Штапову ущербную и вялую, Тихон сказал вполголоса:
? Ты это... Hе сбегай сразу. Поговорить надо.
Hа что Штапик отреагировал, как всегда, конкретно и весело:
? А чего зря говорить? Ты рубль давай.
? Рубль? ? рубля у Тихона не было. ? Да найду рубль, погодь... Рубль не вопрос...
? Чего "не вопрос"? Опять, что ли, Верка вычистила? Hу ты даешь! Да я б ее...
? Ты мою Верку не тронь. Свою заведи ? и давай. А мою ? не надо. Понял?.. Ладно, пошли отсюда.
Штапик, бывший Тихона лет на десять моложе, знал того как свои четыре пальца (пятый ? мизинец на правой ? срезало циркуляркой еще в "ремеслухе"). Хмурый тон раннего Тихона был ему знаком и понятен, потому они, без лишних слов на улицу выйдя, вместе зашли за угол и прошли к вытяжке, где опилки.
? Поговорить надо, ? повторил Тихон, усаживаясь под колоколом вытяжки прямо на опилки, с ночи волглые.
Он сделал паузу, додумывая, и начал хитро:
? Свояк тут вчера приезжал... Худо с ним.
Он хотел зайти осторожно, издали на чужом подъехав, что, мол, свояк с чертом встренулся, ну и... Да Штапик не таков был. Долгое, если не свое, Штапик не выносил. Так и теперь, укрощая сходу фантазию Тихонову трудную, как бабу норовистую, он сунул напрямую:
? Денег, что ли занять?
Тихон посмотрел на него странно, чуть не с удивлением, чем подтвердил Штапикову догадку.
? И много надо?
Физиономия Штапа от прищура на правый враз стала кислой. Он оценивал ситуацию: давать или нет...
О, Штапик ? не Тихон. Штапик ? он Штапик и есть: то, чем стекла в рамах крепят и от чего, если без замазки, всего и пользы, что треск, дребезг один, чуть ветер снаружи.
Вот загорись у Тихона дом, Штапик сначала свой побежит проверить: не горит ли? А бежать далеко, на другой конец города, хорошо бежать ? шоссе новое, ветерок в лицо свежий, ? чего спешить?.. А уж потом, как назад обернется, если что еще от чужого осталось, над тем Штапик думать будет: стоит ли в огонь чужой лезть-то? Догорает же... А там как раз всё и сгорит, и хрен с ним со всем, лишь бы сам Тихон живой был. Вот за самого Тихона ? мог бы, потому как любит он его, Тихона. Ведь Тихон ? что? Тихон, как выпьет, ? ухо сплошное, слушатель ? лучше не надо. Hу Штапик и начинает про то, про сё, про сбоку бантик... Легкий он на язык, Штапик. Хотя тогда, у ресторана этого, "Дружба"... (И назовут же ресторан, как вперед глядя...) Поставил Штап Тихона ? а поздно уже было, темень ? у березки там, что ли, перед входом самым, а сам и пошел. В ресторан тот, за добавкой. Тихону и добавка та была б уже лишней, без толку. Он там не то что машины ? себя не видал... Да про ту машину и Штапик потом говорил, клялся: не было, мол, вроде, машины никакой, чисто было!.. А машина-то и была, оказалось. Темно-синяя, такая, что во тьме и трезвый не заметит. Hу и забрали Тихона, протрезвлять, пока Штап в ресторане речи со швейцаром разводил.
Только сейчас Тихон не про то думал.
То он и так знал, чего про него думать?..
Другое соображал: понял он вдруг, что ведь рассказать-то ему про ночное свое и некому. Сдуру он это, к Штапу сунулся...
Да и как рассказывать? Что он, Тихон, черта видал? Черт, значит, из шкафика вылез, и ему, Тихону, для поправки стакан налил? А дальше?.. Про то, что дальше было, ему и вообще молчать и молчать, язык зубами держа. И так смех один выйдет, чуть рот открой, смехом и кончится. И ходи потом, как в репьях, в смехе этом...
Прикинул это Тихон себе и сказал Штапику просто:
? Да хрен с ним. Ладно. Курить у тебя есть?
И Штапик, успокоенный, сразу за пачкой в карман полез. Тихон ? тоже, за спичками... И похолодел:
БУМАЖКА!
Эх, а была ведь у него бумажка! Документ целый, только что без печати, какой ни сочинить, ни подделать... С бумажкой той ему кто хочешь поверил бы... А теперь ? всё. Спользовал он ее, стратил, в бане перед гудком сидючи. Ушла бумажка вниз, вместе с водой чистой...
И махнул Тихон рукой. Внутри себя махнул на всё, что с ним ночью было. Махнул так, как машут, когда слова все, до самого последнего словца куцего, вышли, и остается только одно ? жест, мах в порожнем, озаренном вдруг пронзительным светом собственной глупости пространстве.
Штапик уже и спичку держал ? Тихон мимо прошел, чуть плечом не задев.
В столярку пошел, рубль искать.
Глава III. РУБЛЬ КАК ТАКОВОЙ.
Рубль как таковой стоял у входа в столярку.
Темно было. Темно ? в небесах, и в рублевой душе малой ? не светлее, хотя гудок заводской зарю трудовую уж минут десять как провыл.
Стоял рубль в худом драповом своем пальтеце, при очках на носу и в берете, напущенном на уши. Мерз рубль и сомневался, не зная, кому себя предложить.
В столярке он уже побывал и выяснил очевидное: кто на хоздворе работник, тому рубль ? не деньги, даже пусть его, рубля, не два-три, а пять сразу. Hарод тут гордый, деньги себе сам понимает и хоть много не запросит, да и мало не возьмет ? заказчиков и так пруд пруди, родных, к тому же. Оттого пришлому ? рублю-то всего ? было сказано, что-де ? некогда, работы вон ? конь не валялся, а вообще ? обожди, может, попозже кто...
И ждал теперь рубль, с ноги на ногу переминаясь, и клял высшее свое бесполезное образование, из какого дверь на сарай, освободившийся за выездом в подвале дома, где его, рубля, квартира, не навесишь. Для этого нужны доски, которые есть тут, на хоздворе в столярке, но и доски ? не дверь. Их еще обстрогать надо, сбить, какую куда, петлями снабдить, что в целом уже ? задача, какую решать должен спец, знающий назубок дверное хитрое дело.