Однажды, когда уже вовсю правили свою морозильную службу Перуновы помощники и в селе началась ленивая да степенная зимняя жизнь, в избушке у Сневара Длинного вечеряли Оляна с Ильёй, как всегда, слушая его рассказы с придыханием. А Сневар, по обыкновению тачая шерстяной носок на деревянных спицах, вещал:
– Уже когда мы со Свенельдом возвращались с Балкан, прибился к нам прохожий человек – тощий да грязный. Оказалось – мореход из Китая. Сказывал, будто судно их торговое в шторм разнесло в щепы, лишь немногие из его товарищей уцелели. Да и то уже на суше кого в полон взяли, кого порубили воины, что славят аллаха: за то порубили, что-де китайцы варвары, идолам, стало быть, кланяются. Тот китаец только жив и остался, да к нам вот приблудился. Ну а нам что: мы тоже многим богам, как и они, поклоняемся, взяли его, обогрели да накормили. К тому же китайцы мореходы знатные, почти как мы, викинги – как же нам было его не приветить? Так он с нами и остался до поры. По-нашему говорил справно, и много мы от него баек про житьё их китайское услышали. Про императора, что им всем как отец родной, да про то, как простые крестьяне свою лямку тянут. Да ещё байки разные сказывал. Они у них чудны́е, про змей превеликих, которых они драконами называют, да мудрецов всяких. А мудрецов столько, что отсюда в ряд поставь, так цепочка та до Китая вытянется.
Китайца нашего мы коротко назвали – Ли, потому как из всего имени только это и различали. Сказывал он нам, что-де живут у них там в Китае чудесные люди. Всего их восемь, и все они великие волшебники. Выглядят эти волшебники чудней чудного – у нас бы их сразу засмеяли, а там ничего. Один из них вообще неизвестно кто – то ли баба, то ли мужик. Другой дряхлый старик, который ездил всюду на осле задом наперёд, а самого осла мог то ли складывать, то ли уменьшать, как игрушку. А потом мочил его водицей, и тот снова становился обычным ослом. Третий, вишь-ко, совсем будто нищий оборванец, да в придачу с остроконечной головой да ещё и хро́мый. Сам он славится как чудесный лекарь, а звали его Железной Клюкой. Я-то сразу смекнул, что неправда это: ну какой же великий лекарь станет сам с увечной ногой ходить? Непременно первого себя вылечит. Ну так байка и есть байка. Но калекой-то этот самый Железная Клюка стал уже после, и вот как это случилось.
Был у него ученик. И однажды он, Клюка то есть, решил оставить свое тело да слетать по-быстрому куда-то далече, по делам, значит. И ученику наказал: коли он в семь дней не управится и не вернётся, тело предать огню. Ну и улетел. А ученик то ли нерадивый оказался, то ли дела у него самого какие-то срочные тоже приключились: словом, не дождавшись положенного срока, он тело учителя и сжёг. А Клюка возьми да и вернись. Да уже поздно – духу его нет более пристанища земного. Но плох был бы из него волшебник, коли бы он так вот и остался. На его счастье да на свою беду в тех краях нищий калека проходил да и помер. Вот Железная Клюка в освободившееся тело и вошёл. Так и стал хро́мым да с чудно́й головой.
Словом, все эти чудаки волшебники кто во что горазд были: кто на дуде сладко играл, кто нищим деньги раздавал, кто ещё что мог делать, но все как один чудеса невиданные творили: железо обращали в золото, гуляли по воде, обращались любым зверем или птицей да зрили в будущее. Из всех тех чародеев нам с товарищами один более других по нраву пришёлся. По сказкам Ли, он великим воином выходил: был у него чудесный меч, коим он владел отменно да с нечистью разной бился бесстрашно. Нам бы его в дружину, с таким и пропасть не обидно. А ещё Ли сказывал, будто у ихних мудрецов становиться невидимым или бывать в одночасье в двух местах сразу дело обычное.
– Так уж и обычное? – хрипло проговорил Илья. – А этот ваш Ли сам-то их видал, мудрецов этих?
Сневар пожал плечами и поддёрнул нитку с клубка:
– Мы тоже у него о том допытывались. А он отвечал, что его дядя как раз таким чудодеем и был. Правда, Ли ни разу с ним так и не встретился.
Сневар Длинный вдруг смолк, прервав своё вязание и прислушиваясь к морозной тишине за окном, вскинул голову и сказал:
– Беда.
– Чего там, Сневар? – откликнулась Оляна, но тот вместо ответа споро поднялся, откинул постель с койки и достал свой меч в ножнах. Тогда Илья понял, что и вправду пришла беда.
– Кочевники? – спросил он, чувствуя, как в груди скачет от волнения сердце, и старый викинг только кивнул в ответ. И тут уже Илья с Оляной услышали густой стук копыт степных коней по селу.
– Прячьтесь, ребята, – в глазах Сневара яростно сверкнул отблеск задыхавшегося в очаге огня. – На улицу не суйтесь – пропадёте. Здесь тоже не лучше, но вдруг свезёт, не отыщут вас. Прощайте.