Далматинка же не видела этого, а подойдя к вольеру, с улыбкой произнесла: “Спасибо, подруга!”
Со стороны послышался довольный смешок.
“Этих уродов всегда нужно ставить на свои места… Иначе оборзеют, - произнесла персона, - тебе до рассказать тот случай? Так вот…”.
Оливия лишь хихикнула, так как даже не знала, что ей сказать в ответ, дабы не обидеть, но при этом стала вспоминать…
Ее новая подруга, чье прозвище было Амазонка, являлась волчьей собакой Сарлоса.
По сути, она единственная кто хорошо относилась к Оливии во всем вольере.
Они хорошо ладили между собой, и часто делились между собой историями, которых у обеих оказалось немало.
Далматинка делилась историями из своей жизни, которые волкособ слушала с особым интересом.
Вот только рассказы Амазонки наоборот очень сильно пугали Оливию, так как они заканчивались практически одним и тем же…
Волкособ это заметила сразу, поэтому пояснила, как здесь всё устроено…
А также то, что смерть, да убийства в их своре были в порядке вещей.
“Свора Трехголового всегда будет насчитывать ровно восемь собак, не больше и не меньше, - когда-то пояснила Амазонка, - и каждый выполнит свою задачу, хочет он того или нет… Никто не может побороть голос у себя в голове… Мы все здесь прокляты… Подчинены… Но возможно смерть - это выход…”.
Последние слова, будто клином вонзились в голову Оливии.
Никто из обитателей вольеров не рассчитывал, что когда-либо окажется на свободе, и все они говорили, как один, что будут служить до самой смерти.
Это пугало Оливию, но еще больше ее пугало, что Лайм был также подвержен этому, хотя здесь она его видела не так часто.
Только она о нем задумалась, как Амазонка сразу же выбила ее из дум: “Вновь думаешь о Тиране?”.
Оливия даже вздрогнула от неожиданности и хотела начать оправдываться.
Амазонка лишь издала короткий смешок и сказала: “Успокойся, с ним пока всё нормально. С утра его забрали на реабилитацию… видимо он еще нужен, раз уж хозяин не отдал приказ от него избавиться”, при этом она посмотрела на соседний вольер, который пустовал.
Далматинка тоже посмотрела на пустой загон и задумалась.
С одной стороны, она была рада, что Лайма пытались поднять на лапы, так как после того случая, он даже ходить не мог.
С другой, можно ли было это вообще назвать нормальным?
Все они здесь не по своей воле, содержатся, как цепные звери, и обязаны выполнять приказы человека, вне зависимости умрут они во время задания или нет.
“Провал карается смертью… самой мучительной и ужасной смертью…” - прозвучал голос Лайма у Оливии в голове.
Тот день… его вид… его безжизненный взгляд… готовность умереть…
Оливия никак не могла принять этого, не могла признать, что в тот момент он был на волоске от смерти.
“Я знаю о чем ты думаешь, - закатив глаза с улыбкой, произнесла Амазонка, - Тиран самый живучий сукин-сын, которого я знаю… он был здесь до того, как я здесь оказалась”.
Отчасти эти слова приободрили далматинку, но задумавшись над словами волкособа…
- Ам… мне жаль, что ты тоже… - хотела произнести Оливия.
- Какие ещё сожаления?! - резко перебила её Амазонка.
Далматинка чуть не подпрыгнула с места, не ожидав от неё такого порыва.
Волкособ же продолжала злобно скалиться и рычать, и только через время она пришла в себя.
Тяжело вздохнув, Амазонка недовольно произнесла: “Пару месяцев назад Тиран пояснил тебе, что такое сожаления… что такое мораль… милосердие… именно здесь на твоем дурацком месте! А ты это забыла?! Даже эти уроды в своих клетках помнят! Или ты хочешь, чтобы тебя за это разорвали?! Как это чуть не произошло вчера?!”, указ на вольеры других псов.
Оливия сразу же вспомнила тот неприятный разговор, он произошло буквально через пару дней, когда далматинке разрешили находиться в вольерах.
Но больше всего она запомнила последнюю фразу Лайма: “Милосердие - удел слабых! И в этом проклятом котле нет места слабости! Нет места сожалениям! Все это пустая мораль - голословный инструмент, на который только тупорылые и ведутся! И все здесь это знают! Но ты… Ты! Зачем ты вообще сюда припёрлась?! Здесь нет места такой как ты!”.
Далматинка же тяжело вздохнула, после этой фразы Лайм не проронил ни слова.
Сколько бы она сюда не приходила, сколько бы не пыталась с ним общаться, он всё-равно её игнорировал.
Проблема была еще в том, что она не могла так часто застать Лайма в вольерах, так как его увозили куда-то на реабилитацию, за пределы поместья.
Приходя к одному и тому же времени, Оливии удавалось его встретить, но он просто заходил в свою клетку и ложился к ней спиной.
Хоть он ее и не слушал, далматинка все также продолжала с ним разговаривать.
Этим она привлекла внимание Амазонки, которая поначалу относилась к Оливии враждебно, но проведя пару разговоров, они сдружились.
Вот только вчерашнее посещение чуть не оказалось роковым.
Из-за того, что Оливии не удавалось встретить Лайма четыре дня подряд, она решила прийти в другое время.
Далматина вновь не было в вольере, и время она подобрала крайне неудачно.
Люди всё время стравливали свору, устраивая поединки между псами, а учитывая, что все псы вольера невзлюбили Оливию (кроме Амазонки) из-за её постоянного присутствия и рассказов про внешний мир, который они терпеть не могли, было довольно очевидно, что они попытаются разорвать далматинку при первой же возможности.
Такое чуть не случилось, как только собаководы открыли клетки, то вместо того, чтобы побежать в центр помещения и вцепиться в друг друга, псы с лютой ненавистью побежали к Оливии, которая даже не подозревала, что такое может произойти.
Далматинка даже среагировать не успела, но ее спасли собаководы, которые достали свои свистки, остановившие нападавших.
“Свистки…” - подумала Оливия, сделав задумчивый вид и приставив лапу к морде.
Также далматинка вспомнила, что люди, перед тем как выпустить псов, достали из своих карманов какие-то небольшие книжки, и что-то прочитали вслух.
Слов она не разобрала, но, даже не расслышав их, Оливия уловила что-то знакомое, будто она где-то это слышала.
“Послушай, Ам, а ты, случаем, не…?” - решив разузнать про человеческие предметы, далматинка спросила у волкособа.
Услышав про инвентарь, взгляд Амазонки резко переменился на негативный.
“Свисток - это игрушка дьявола, - сделав небольшую паузу, волкособ досадно вздохнула и продолжила, - нам самим неизвестно, как он работает, но этот звук слышим только мы! Проклятые! Мало того, что он разрывает твою голову изнутри, вызывая адскую боль, так еще его радиус поражения довольно огромный, и куда не спрячешься, то ты его всё равно услышишь! Люди… специально сделали его для нас!”.
После произнесенного, волкособ озлобленно завыла на весь вольер.
Оливии стало жутко от произнесенной тирады, что она даже не решила дальше задавать вопросы.
Уловив краем уха странные звуки, Оливия потихоньку стала оборачиваться, боясь встретиться взглядом с другими обитателями вольера.
К ее удивлению, все остальные псы будто впали в оцепенение.
Кто-то просто замер на месте, а кто-то забился в угол своей клетки, при этом каждый что-то про себя нашептывал.
Прислушавшись, Оливия услышала несколько реплик: “Свисток… Больно!”, “Нет! Нет! Нет! Не хочу его слышать!”.
За всё проведённое время в вольере далматинка ни разу не видела ничего подобного, будто сам ужас заполонил каждого пса.
“А вот книга у каждого своя,” - послышалось со стороны Амазонки.
Оливия вновь вздрогнула от неожиданности, и только затем повернула к ней свою голову.
Волкособ выглядела подавленной, но увидев испуганный взгляд Оливии, легонько улыбнулась и произнесла:
- Восемь псов, и на каждого есть, своя книга… думаю, ты заметила, как их отличить.
- Переплет у каждого свой, - серьезно ответила Оливия, прибавив, - на твоем изображен волк.