“В отличие от тебя, она свободна!” - грубо ответил Тиран.
Она тяжело вздохнула и произнесла: “А ты не завидуешь? Каждый день, каждую минуту… мы беспрекословно обязаны выполнять приказы этого урода, а в противном случае мы получим смерть, которую и врагу не пожелаешь! Даже говоря об этом, мы никак не сможем спокойно сдохнуть! Они не дадут!… Никакой минуты покоя… всё время… Почему?! Почему именно мы получили это проклятье?!”.
“На арене я тоже жалел себя и задавал вопрос, почему мои похитители проезжали мимо моего место жительства, и почему им на глаза попался именно я? И что толку было от этого груза, делающим меня слабым?” -
произнес Тиран.
Амазонка поняла, что он специально её подловил, чтобы она вновь вспомнила правила, которым они - ‘проклятые’, следовали, но в разговоре она заметила один изъян.
“Ты считаешь её грузом, который напоминает тебе о прошлом и тянет вниз?” - серьезно спросила волкособ.
Недовольно кинув на неё взгляд, он ничего не ответил.
Хоть Амазонка уже знала ответ, но хотела услышать это от него лично, поэтому она продолжила хмуро пилить его взглядом.
Вздохнув, он всё же ответил: “Хорошо же тебя натаскала твоя предшественница… хоть я ненавижу Оливию за поступок из прошлого, но один её вид и впрямь выворачивает меня наизнанку”.
- Ты хоть понимаешь, что сам себе противоречишь? - хмуро спросила Амазонка. - Ты ненавидишь Трёхголового, но сам пляшешь под его дудку… а насчет неё…
- Здесь всё противоречиво! Всё! - разгневанно ответил Тиран.
Амазонка не ожидала такого резкого порыва, и хотя она знала, что обычно в разговорах с ней он был сдержан, но тут волкособ видимо задела его за живое.
“А можешь ты хочешь сказать, что мы ‘проклятые’ занимаемся дуростью?! Выполняем приказы, чтобы не умереть, но при этом сами знаем, что сдохнем?! Да, это так! Вот только одна проблема, что эта тварь со своими людьми подчинили нас! И ты знаешь, что при всём желании ты физически не можешь их ослушаться, потому что эти люди сделали тебя инструментом! Игрушкой на пульте управления, которая контролируется через какой-то там набор слов, превращаясь в долбанного зомби! Стоит ли упоминать про наши новые когти и зубы?! Или про голоса в наших головах, которые вечно отдают нам приказы, а мы физически не можем их ослушаться?! У нас отобрали нашу волю! Нас самих! Мы прокляты, да так, что даже в вместо смерти, мы получим агонию! А провинившись мы познаем её во всей красе!… Или тебе напомнить, что может произойти?!” - произнес тираду Тиран, указывая пальцем куда-то в центр двора.
“Да… да это так,” - грустно ответила Амазонка.
Только после своих слов, волкособ заметила, что все псы притихли и смотрели на их с Тираном клетки.
Поняв, что продолжения не будет, все вновь зашуршали.
Тяжело вздохнув, Амазонка произнесла:
- Я не хочу, чтобы так закончилась моя жизнь… или так же, как у моей предшественницы….
- Нам некуда деваться, - безразлично сказал Тиран.
- Ну… у тебя хотя бы есть шанс попробовать… Оливия ведь хочет…
- Ты уже говорила. Какая жалость, что у неё ничего не выйдет, - резко перебил далматин.
- Оливия не такая бестолковая, как тебе кажется! - сердито воскликнула волкособ. - Ты до сих пор не понимаешь, что она приходит сюда не для того, чтобы тебе глаза мозолить?! Она пытается поддержать тебя… поднять настроение… она… она… Она любит тебя и…
- О да! ‘Любовь спасёт мир’! Что за дурость?! - передразнил её Тиран.
- Я тебе хоть что-то сейчас затирала за эту бесполезную философию?! Все мы знаем, что она, как и мораль, создана для немощей! - раздраженно воскликнула Амазонка. - Зачем ты это вообще произнес?! Любовь это прекрасное чувство!… Но в твоём тоне это звучит просто отвратительно!… фу… буэ…
- Нечего было поднимать… - огрызнулся Тиран.
- Ну, ты и бестолочь! Оливия очень упорна, и хорошо осознаёт, что у неё есть только одна попытка, чтобы освободить тебя!… Или ты думаешь, что мы здесь просто так с ней лясы точим?! Каждый день мы с ней обсуждаем, как бы освободить тебя! - приглушенно накричала волкособ, чтобы это услышал только её собеседник.
- Вот только ты больше моего хочешь оказаться на свободе! Но при этом ты хочешь помочь ей?! Что-то не сходится… - недовольно нахмурив бровь, произнес Тиран.
Поначалу Амазонка ничего не ответила, но глубоко вздохнув, произнесла: “Даже если я и буду свободна? Куда мне идти?… Трёхголовый постарался, чтобы мне… нам всем некуда было возвращаться… но ты другой случай, так как попал сюда не прямым путём! Даже люди не знают про то, что ты знаком с Оливией, и это делает меня счастливой, так как это большой прокол для Трёхголового, который тщательно заметает следы!… Хоть ты и изменился, но она до сих пор считает тебя своей семьей!”.
“А также потому, что ты считаешь любовь прекрасным чувством… как сентиментально,” - спокойно добавил далматин.
“Даже у наших уродов в своре есть свои представления о чувствах и эмоциях… кроме тебя! Ты совсем бесчувственный!” - недовольно воскликнула волкособ.
Тиран же не изменил своего выражения и спокойно продолжил лежать.
“Но с другой стороны из всей своры ты самый адекватный… хоть и противоречивый… рано или поздно ‘проклятье’ пожирает нас изнутри и превращает в подобие Садиста… как ты вообще умудрился так сохраниться?!” - удивлялась Амазонка.
“Я уже рассказывал тебе, что был перерожден в одном пекле, различий практически нет… этот отличается, разве что своей ‘прогрессивностью’ и способами подчинения,” - сухо ответил Тиран.
Волкособ задумалась, о его словах.
В отличие от нее, далматин уже с детства ощутил на себе не только всё людское влияние и жесткость, но и предательство своего же соратника.
И хотя он не смог избежать преображения, но каким-то образом умудрился сохранить рассудок и остаться самым адекватным и по большей отчасти самым спокойным во всей своре.
Хоть псы практически ненавидели друг друга, но к нему они испытывали некое уважение, так как за всю историю Тираном ни разу не овладевало безумие, заставляющее нападать на всех без разбору.
Каким-то образом он мог контролировать приступы ярости и гнева, пользуясь ими в бою.
Волкособа также поражало то, что он единственный из всей своры умудрился продержаться столько лет и остаться в живых.
Замены в вольерах были частым явлением по разным причинам, но всегда следовало одно правило: если пёс всё еще дееспособен, то он будет обязан обучить преемника.
Такое случилось и с Амазонкой…
Как только люди посчитали её эффективной, они передали волкособу кличку, а от наставницы избавились.
Вместе со званием ей передался и арсенал предшественницы, который они просто сняли с усопшей.
Операция, небольшой период привыкания… а также невообразимый ужас, который она испытала от ‘принятия в свору’.
В тот день люди заставили её смотреть, как умирает наставница… как она умоляет её отпустить… кричит… корчась в агонии…
Всех псов в своре ждала эта участь, поэтому было установлено негласное правило: ‘Найди противника посильнее и встреть смерть от него’.
Но учитывая тренировки и учебу, то за всю историю всего паре собак это удалось.
Даже Тиран, который служил хозяину много лет, не смог преуспеть в этом, а лишь заработал множество шрамов на морде.
Вспомнив про это, Амазонка взглянула на него.
Непонятно зачем, но Трёхголовый приказал не только реабилитировать его, но и заделать шрамы, чтобы их не было видно.
Люди хорошо постарались, так как на далматине остались лишь небольшие метки, которые были видны, только если присмотреться.
“А ты довольно красив без шрамов, хоть тебя и потрепало время проведённое здесь, но после реабилитации выглядишь совсем иначе… хотя… нет, все же урод… но симпатичный!” - со смешком произнесла Амазонка.
Тиран же ничего не ответил, а лишь продолжил лежать, о чём-то задумавшись.
Волкособ нахмурилась, обычно далматин быстро находил что ей ответить по поводу своей внешности.