Вайят моргнул. Начал качать головой, затем остановился. Он прижался своим лбом к моему, и от сильного жара его кожи я вспотела. Находясь так близко, почувствовала запах его страха, кислый запах пота, смешанный с чем-то еще более первобытным. Он глубоко вдохнул через нос, задержал дыхание, затем с силой выдохнул через рот. Его дыхание с запахом крови коснулось моих губ, и я вздрогнула.
Я ненавидела каждую гребаную минуту в этой ситуации и чуть не выпрыгнула из своей кожи, когда он спросил:
— Какую?
— Мне нужна неделя. Хотя бы одна неделя, чтобы помочь тебе. Изоляция, цепи, все, что захочешь, но я хочу, чтобы ты попытался справиться с этим.
— Почему?
— Потому что я люблю тебя, придурок.
Он поднял голову и посмотрел на меня со смесью гордости, любви, ужаса и боли.
— Думал, что я тупица.
— Тупица, осел, придурок.
Он улыбнулся.
— Я люблю тебя, Эви. Прости, что повернулся к тебе спиной.
— У тебя были причины. Я была трусихой.
— Нет, я был неправ.
— Сейчас это не имеет значения.
Он словно понял, что завис надо мной и издал удивленный звук, что-то среднее между ворчанием и писком. Он слез с меня и отодвинулся назад, пока не смог прислониться к стене. Тонкий больничный халат нескромно перекрутилось на талии, но Вайят не обратил на это внимание. Я медленно села, стараясь не показать своего облегчения от того, что была свободна. Я ненавидела, когда меня вот так прижимали.
Вайят провел пальцем по зубам.
— Как ты можешь смотреть на меня и не видеть монстра? — спросил он.
— Потому что я влюбилась не в твои черные глаза и ровные зубы, Вайят Трумэн, — ответила я, вспоминая его слова, сказанные мне много месяцев назад. — Я влюбилась в твою уверенность, преданность и способность вывести меня из себя всего парой слов. За то, что ты можешь видеть логику везде, в отличие от меня. Все это по-прежнему в тебе, Вайят. Просто теперь нужно работать немного усерднее.
Он криво улыбнулся мне.
— Я не ты, Эви. Я не исцелюсь от этого.
— Ты этого не знаешь.
— Ты все равно рискнешь?
— Да.
— Я не… — Он откашлялся, глаза подозрительно заблестели. — Я не знаю, смогу ли так жить. И хочу ли.
Черт возьми, я не буду плакать.
— Дай мне неделю. Пожалуйста.
— А что, если они не дадут мне неделю?
— Кто?
— Ассамблея.
Мои щеки вспыхнули от гнева.
— К черту Ассамблею, если они думают, что могут диктовать твою судьбу. Из-за их решения уничтожить оборотней столетия назад все это происходит. Они не могут решать, жить тебе или умереть.
— Не будь так уверена, дитя, — произнес смутно знакомый голос позади меня.
Вайят замер и напрягся, упираясь руками в стену по обе стороны от себя. Я развернулась и встала на колени, одна рука автоматически потянулась к ножу, все еще привязанному к моей левой лодыжке. Я замерла прежде, чем вытащить его, как только узнала лица стоящих в дверном проеме.
Между Астрид и Маркусом, на лицах которых было одинаковое выражение брезгливости и удивления, стоял старейшина Марцеллус Дейн из Фелии. И именно он ко мне обращался.
Глава 22
14:40
— Не будь так уверена в чем? — спросила я, вставая и держась между Вайятом и дверью.
Старейшина Дейн проигнорировал мой вопрос, его внимание было приковано к мужчине, присевшему позади меня. Он казался скорее очарованным, чем расстроенным, но я давным-давно поняла, что не стоит недооценивать непроницаемое лицо терианца.
— Поразительно, — произнес Дэйн. — Столетиями не было зарегистрировано случаев заражения людей волком.
— Да неужели.
— Стоун, — отрезала Астрид, требуя, чтобы я перестала огрызаться на старейшину клана. Того, кто только что косвенно угрожал жизни Вайята, и это меня не устраивало.
— Вайят не нарушал терианских законов, — сказала я. — Не вам сохранять или обрывать его жизнь.
— Напротив, — возразил Дэйн, — его заражение по умолчанию делает это делом Ассамблеи.
— Потому что Ассамблея приказала уничтожить клан волков-оборотней пятьсот лет назад?
— Да. Тогда они были разрушительным, кровожадным кланом, и вижу, что их привычки не изменились. Теперь твой человек несет их гены в своей крови, и нельзя допустить их распространения.
— Вы не знаете, что он может распространять вирус.
— Полукровки так же заразны, как и чистокровные вампиры.
— Он не вампир, и тот ублюдок, который его укусил, тоже не был вампиром.