Вайят кивнул.
— Испорченные уничтожили бы все на своем пути. Товин, возможно, даже пошел бы дальше и выпустил гончих из клеток, а также гибридов, запертых в лаборатории. Гоблины заполонили бы улицы вместе с полулюдьми. Город… — Он замолчал и отвел взгляд, в котором плескался гнев.
— Хаос, — повторила я.
— Но она дала тебе то заклинание, чтобы превратить Испорченного в кристалл, — заметила Кисмет. — Почему?
— Хотела продолжить играть роль великодушного правителя?
— У меня есть другая теория на этот счет, — сказал Вайят. — Не думаю, что она хотела, чтобы это заклинание сработало.
Я хмуро посмотрела на него.
— Но нам удалось.
— Ты помнишь, что сказала Джерон перед смертью?
— Предательство. — Мы так и не поняли, что она имела в виду.
— Что произошло непосредственно перед тем, как она появилась на нашем пороге?
Вряд ли Вайят говорил о похоронах Алекса, так что…
— Землетрясение. Тэкери украл кристалл у нереид. Тролли дрались, и некоторые из них напали на Учебный лагерь.
— Именно.
— Фейри не объединились, — сказала Кисмет, сообразив быстрее меня. — Кто-то убедился, что сдерживающее заклинание сработало. Ты думаешь, Джарон работала против Амалии?
— Да, — ответил Вайят. — Я так думаю.
Я изо всех сил пыталась сохранить самообладание, хотя мне хотелось просто кричать. Я всегда знала, что может произойти, если мы потерпим неудачу в Олсмилле. Товин призвал Испорченных в Первом Разрыве, и кристалл, содержащий захваченных Испорченных, в настоящее время спрятан далеко от фейри. Его положили в свинцовый ящик в кузове одного из припаркованных снаружи грузовиков, не самое лучшее место, но мы держали его при себе.
Услышав все это вслух и осознав, что именно этого хотела Амалия, у меня заболело в груди. Я плохо переносила предательство, а это… Для этого даже нет названия.
— Но почему? — спросила Кисмет. — Что выиграет Совет фейри от такого рода хаоса и разрушений?
— Ну, это должно быть очевидно, — ответила Астрид. — Вымирание человеческой расы.
***
— Эви?
Голос Вайята разносится по склону холма еще долго после того, как я слышу его приближение через подлесок. Солнце село, отбрасывая на лес тени, и, несмотря на то что я голодна и измучена, не могу заставить себя покинуть этот уютный лес. Здесь не тихо, слышны звуки из мотеля внизу. Но это место кажется уединенным.
— Если ты спросишь, все ли со мной в порядке, мне, возможно, придется тебя ударить, — отозвалась я.
Он засмеялся. Я скучала по его смеху. Я поерзала на упавшем бревне, которое служило мне стулом. Вайят остановился в нескольких футах от меня, прислонившись к стволу дерева и засунув руки в карманы брюк-карго. Я хотела подбежать к нему, обвить руками его шею и позволить ему обнять меня.
Вместо этого спросила:
— Есть новости из больницы?
— Да.
— И?
— Бастиан умер несколько минут назад.
Я ничего не чувствовала при этих новостях, только то же оцепенение в области сердца, которое было там с момента встречи с ним.
— Так что же они решили?
— Джина и Эдриан прямо сейчас разговаривают с другими кураторами, — ответил он. — Это займет некоторое время, но я думаю, они согласятся.
— А если они этого не сделают?
— Значит, они этого не сделают. Мы не можем никого заставить работать бок о бок с теми самыми существами, которых их учили ненавидеть и на которых они охотились. Никто не меняет свое мышление за одну ночь, Эви. Ты это знаешь.
— Да, знаю. — Моя пробная дружба с Даникой посеяла семена перемен, которые под влиянием Фина начали расти. Видеть отдельных людей, а не целую расу, и судить о каждом в отдельности. — Так из-за этого мы поссорились раньше?
— По большей части, да.
— По большей части?
Он прошелся по тропинке среди упавших веток и кустарника, делая каждый шаг осторожно и обдуманно. Потом сел на бревно на расстоянии вытянутой руки от меня. Теперь вблизи я увидела тени под его глазами, новые морщинки в уголках глаз. Он похудел и постарел. Ему нет и тридцати, но сейчас он выглядит близко к пятидесяти.
— Знаешь, часть меня чувствует, что я предал тебя, — выпалил он, — признав, что ты умерла.
— Вайят, не надо.
— Нет, Эви, пожалуйста. — Он говорил со мной, но не сводил глаз с земли перед нами. — Я никогда не должен был сомневаться, что ты найдешь путь назад, и часть меня так счастлива, что я оказался прав.
— А что думает другая часть?
Он провел руками по волосам, вниз по подбородку, почесав щетину. Вайят так и не посмотрел на меня.