— О, хорошо, — сказала я, когда Тибальт усадил меня в кресло. — Зритель в первых рядах. — Еще раз доказав, что мой мозг перегружен, я спросила: — Он же не собирается взрываться, правда?
Кто-то за столом хихикнул.
— Его тщательно проверили, прежде чем привели внутрь, — ответил Тибальт. — Не было обнаружено никаких взрывчатых веществ или устройств отслеживания.
— Только если они не скрыты. — Мы и на Феликсе ничего не обнаружили. С другой стороны, в тот раз у нас не хватило ума, как следует все проверить — ошибка, которую, бьюсь об заклад, никто не горел желанием повторять. — Потрясающе.
— Что есть, то есть.
— Эви? — спросил Руфус. От его голоса я вздрогнула и слишком быстро развернула кресло. Моя лодыжка врезалась в подножку его инвалидного кресла, и по ноге пробежала волна боли.
Я зашипела сквозь зубы.
— Ты паршиво выглядишь, — сказал он.
— Что ж, я и чувствуя себя паршиво, — ответила я.
Он не обратил внимания на мой тон.
— Мы наблюдали за всем отсюда. Я поражен, что ты смогла использовать свой дар так много раз за такой короткий промежуток времени.
— Я тоже. Хотя, думаю, в процессе я потеряла несколько миллионов клеток мозга. — Мы по-настоящему не разговаривали почти месяц. С тех пор, как Учебный лагерь подвергся нападению и Руфус сказал мне, что одиннадцать лет назад убил семью Вайята, когда был охотником на вампиров.
Он все еще не признался Вайяту. Теперь у него может никогда не представиться шанса.
— Ты был у него? — спросила я.
Руфус покачал головой, опустив карие глаза.
— Нет, — тихо произнес он. — Какой в этом смысл. Ты не можешь признаться в своих грехах человеку, который тебя не слышит.
— Возможно, тебе станет лучше.
— Я не заслуживаю того, чтобы моя совесть успокаивалась предсмертным признанием, Эви.
Прежде чем успела ответить, кто-то ближе к главе стола сказал:
— Время шоу.
В комнате воцарилась тишина. Кто-то даже приглушил свет.
На широком экране мы видели Тэкери. В кадр вошли три фигуры, легко узнаваемые по их затылкам: Фин, Астрид и Бэйлор. Фин все еще был испачкан черной краской, его величественные крылья расправлены, в одной руке он держал окровавленный нож Кони. Он стоял слева от Астрид, а Бэйлор справа. Как команда по проведению допросов, они представляли впечатляющее трио.
Каменное выражение лица Тэкери не изменилось.
— Он не хочет говорить, — сказала я. Мой голос прозвучал громко в притихшей комнате.
— Они накачали его пентоталом натрия, — заметил Тибальт.
Сыворотка правды мало что значила для человека с достаточно сильным умом, а у Текери этого имелось в избытке.
— Уолтер Тэкери, — сказала Астрид, ее командный голос прозвучал резко и яростно. — Ассамблея старейшин клана разыскивает тебя за похищение семи терианцев, а также за убийство Майкла Дженнера. Тебя также разыскивают за похищение и пытки Финеаса эль Чимала. Тебя так же разыскивают за бесчисленные преступления против человечества, включая убийство Риса Уиллеми, смерть тридцати одного человека месяц назад на объекте, известном как Учебный лагерь, и заражение десятков людей вампирским паразитом. Семьи вампиров разыскивают тебя из-за чужеродной болезни, поражающей их членов. Что ты ответишь?
Тэкери посмотрел прямо на нее. И зевнул.
Несколько человек в командном центре зашипели. Кто-то зарычал.
— Ты очень бесцеремонно относишься к своей жизни, — сказала Астрид.
— Что бы я ни сказал, — ответил Текери, — вы приговорите меня к смертной казни. Я предпочитаю не отвечать.
— Это не человеческий суд. У тебя нет права на адвоката, равно как и права на присяжных. Мы оба знаем, что ты виновен в этих преступлениях. Вопрос, на который ты должен ответить, заключается в том, насколько быстро ты хочешь умереть.
— Я хочу выйти на свободу.
В комнате кто-то рассмеялся. Я не засмеялась, потому что знала, что Тэкери предельно серьезен. У него все еще были два дорогих мне человека, и три оборотня разгуливали по городу. Он еще не разыграл свою последнюю карту.
— Я с чего ты взял, что это произойдет? — спросил Бэйлор.
Тэкери повернул голову, спокойно улыбнувшись Финеасу.
— Ребенок очарователен.
Я начала вставать, с желанием обхватить руками шею Тэкери, но меня потянули обратно в кресло. Я даже не была с ним в одной комнате. Мое сердце стучало у меня в ушах, а лицо покраснело от ярости.
Финеас в ответ только дернул крыльями. Я никогда не видела такого каменного выражения на его лице, хотя его эмоции наверняка бушевали подобно циклону.
— Где они? Что с ними случилось? — спросил Фин, и каждое его слово было заряжено ненавистью.