Тэкери медленно моргнул, вероятно, прогоняя действие пентотала натрия. Я ощущала его воздействие раньше и бороться было нелегко.
— Они в безопасности. Они с моими мальчиками.
Вот говнюк.
— С оборотнями.
— Да. Всегда имей план на случай непредвиденных обстоятельств.
— Дай угадаю, — сказала Астрид. — Ты в обмен на них?
— Не совсем. Я в обмен на ребенка.
— А ее мать?
Он задумчиво поджал губы.
— Я верю, что жизнь матери — справедливая сделка за всех полукровок, которых вы убили сегодня.
Рука Фина с ножом дернулась. Даже в объектив камеры было видно, что он теряет контроль над собой. Я тоже сжала руки в кулаки с такой силой, что пальцы онемели, все мое тело вибрировало от ненависти к мужчине в той комнате.
— Эти полукровки были мертвы в тот момент, когда ты их заразил, — возразил Бэйлор.
Тэкери прищелкнул языком.
— Вы забываете своего старого друга-охотника. Они не были похожи на полукровок, которые бродят по улицам, бездумно заражают и убивают. Мои полукровки под контролем. Я нашел способ их сдерживать.
«Как ты контролируешь жажду крови, Феликс? Что тебе дает Тэкери?»
— Ты называешь эмоциональный шантаж контролем? — спросил Бэйлор.
— Феликс был особым случаем. У него была уникальная проницательность, которую я нашел ценной. Что касается остальных, если они не хотели заслужить право на свою стабильность, присоединившись к нам. Что ж, с ними разобрались.
— Их казнили.
— Я не мог позволить им свободно и бездумно заражать других. Мне нужно, чтобы они оставались рядом, под контролем, пока я не смогу их вылечить.
Черт возьми, этот псих все еще думал, что сможет вылечить вампирского паразита. Тэкери перешел от одержимости к абсолютному фанатизму — совершенной вере в собственный превосходный интеллект.
— И ты предложил это несуществующее лекарство Феликсу, просто на случай, если шантажа будет недостаточно, — предположил Бэйлор.
— Конечно. Он ненавидел то, кем был. Мысль стать свободным и вернуться к своим любимым оказалась идеальным стимулом.
Сидевший рядом со мной Тибальт разразился впечатляющей чередой ругательств.
— Я дал им всем цель, — сказал Тэкери. — Миссию. Направление, которого так не хватает нашей молодежи.
— Ты действительно думаешь, что герой? — спросил Бэйлор. — Ты изменил их основную природу без их согласия. То, что ты кого-то заразил, а затем предложил лечение, не отменяет изначального преступления. Это доказывает только умысел и злую волю.
— Называй это, как хочешь, — ответил Тэкери. — Но вампиры, которым вы так стремитесь помочь, начали эту чуму. Я сделал то, что должен был сделать, чтобы излечить наш народ и положить конец болезни. Мои полукровки доказали, что после заражения может быть жизнь. Они не все должны умереть из-за того, что эти вампиры сделали с нами.
— Вампиры, которых ты заразил сегодня, не убивали твоих жену и сына.
Тэкери вздрогнул и на мгновение выглядел печальным и сломленным человеком, которым и был внутри. Затем он моргнул, и слабость прошла.
— Вы когда-нибудь теряли дорогого вам человека из-за паразита? — спросил он.
Бэйлор кивнул.
— Двух охотников. Я сам их убил.
Ой.
— А полукровки, которые их заразили?
— Убил одного на месте. Второй сбежал.
— Ты когда-нибудь думал о том, кто сбежал?
— Мне нравится думать, что какая-то другая Триада охотилась за ним и однажды ночью его убила.
— Но ты не знаешь наверняка.
— Это в прошлом, Тэкери. Я там не живу. Моя жизнь в настоящем.
Тэкери снова задумался.
— Значит, ты думаешь, что я живу прошлым, — сказал он.
— Черт возьми, да.
— Возможно, ты прав, но мои сегодняшние действия направлены на сохранение будущего для нашего вида. Ничто, кроме правящей руки, не помешает Отбросам, на которых ты охотился, отобрать у нас этот мир. Один укус вампира, и все кончено. А оборотни? Армия животных, способных к высшему мышлению?
Бэйлор громко фыркнул и широко развел руками.
— И какого черта, по-твоему, мы здесь делаем, придурок? Мы работаем вместе ради всех наших народов, поэтому нам не нужно сражаться или бояться друг друга.
Астрид тронула его за локоть, и он отступил на несколько шагов. Я даже не заметила, как близко подошел Бэйлор. Он был так же зол, как и все мы, и имел возможность выместить свое раздражение на пленнике. И как бы сильно я ни хотела десять минут побыть наедине с этим ублюдком, нам нужно, чтобы он продолжал говорить.