Когда Майло приблизился, я поняла, что выражение, которое первоначально приняла за панику, на самом деле было удивлением. Приправленное совсем немного… волнением?
— Что случилось? — спросила, когда он оказался достаточно близко, чтобы мне не пришлось кричать.
Заскользив по полу, он остановился в нескольких ярдах от меня и помахал мне рукой.
— Пошли, — сказал он. — Вайят проснулся, Эви. Идем…
Я вырвалась из рук Фина и прошла мимо Майло, прежде чем он закончил свое предложение.
Он еще кричал мне вслед, прося подождать минутку, когда я ворвалась в лазарет. В приемной никого не было. Я сделала шаг в сторону послеоперационных палат и замерла, услышав яростное рычание, которое эхом донеслось с той стороны. Только разъяренное, загнанное в угол животное могло издавать такой звук. Сердце сжалось у меня в груди.
— Остановись на секунду, — тяжело дыша, попросил Майло, догнав меня.
— Он был в коме, — сказал Фин. — Доктор Вансис вывел его оттуда?
— Нет, машины просто начали сходить с ума. Он проснулся сам и начал выдергивать трубки.
Иисус Христос.
— Эви, он изменился, — предупредил Майло.
Нет, нет, нет, нет…
Ноги сами понесли меня вперед. Сжав зубы, бледная Кисмет заблокировала дверь в палату Вайята, упершись руками по обе стороны рамы. Я коснулась ее плеча. Она повернула голову, и выражение ужаса на ее лице разрушило все мои последние надежды.
Я не хочу этого видеть. Не могу этого знать. О Боже, пожалуйста.
Она отошла от двери, и я шагнул в комнату, встречая очередное рычание. Низкое, предупреждающее. Кровать была пуста, простыни в пятнах крови смяты и перепутаны с брошенными проводами и трубками. Вайят скорчился в углу, льняной халат, в который он одет, перекрутился вокруг талии. Бинты на его шее и руке разорваны, обнажая поврежденную плоть. Закрыв лицо руками, он раскачивался взад-вперед.
И он рычал.
— Вайят? — позвала я.
Рычание прекратилось, и все его тело напряглось. Он перестал раскачиваться.
Я с трудом сглотнула.
— Вайят, это Эви.
Он поднял голову, его руки скользнули по лицу, прикрывая рот. Его глаза, когда-то черные, как уголь, теперь мерцали глубоким серебром. В них не было узнавания, только страх. И боль.
И еще кое-что, что я видела в мой адрес от него всего один раз в жизни — чувство предательства.
Мое сердце разбилось вдребезги
Глава 20
Ранее
Пятница, 11 июля
Сторожевая башня
— Что значит, он сбежал?
Мне задавали этот вопрос уже в четвертый раз с тех пор, как мы вернулись в Сторожевую башню. И на этот раз спросила Айлин. Она возвышалась надо мной, как небоскреб, со своими светлыми волосами и высокой худощавой фигурой. Я даже стала задирать голову, чтобы поднять на нее взгляд с пола возле лазарета, где остановилась полчаса назад, чтобы дождаться новостей о Майло.
Пока что все знали основную часть истории от Маркуса, но стали спрашивать меня, когда стало ясно, что Феликс заражен. Первой пришла Астрид, затем Финеас, затем Бэйлор. Они хотели знать, как это случилось. И почему он вышел из автобуса живым и находится на свободе в городе. На первый вопрос я могла ответить, в отличие от второго.
— Он застал меня врасплох и сбежал. — Только это я и могла ответить.
Мои заживающие ладони ужасно чесались. Я сердито потерла их о свои обтянутые джинсами колени. Стоит добавить еще одно имя к списку людей, которых я подвела.
В коридоре было довольно шумно. Люди, терианцы и вампиры в равной степени толпились в зале, сплетничая об аварии с автобусом, об обращенном охотнике и надеялись услышать больше подробностей. Я хотела найти где-нибудь тихий уголок и спрятаться ненадолго, но не собиралась уходить, пока не уверюсь, что с Майло все в порядке. Кажется, это самое меньшее, что я ему сейчас должна, и мое сердце болит из-за того, кого он потерял.
Айлин лучше всех приняла мое объяснение.
— Тогда я сожалею о твоей потере, Эвангелина.
— Спасибо.
Разговоры стихли, привлекая мое внимание. Прохожие расступились, создавая своего рода дорожку для двух бегущих людей. Джина Кисмет не остановилась, чтобы посмотреть на меня. Она с грохотом влетела в дверь и исчезла в лазарете. Когда дверь захлопнулась, ее спутник остановился возле нас. Мне не нужно было поднимать голову, чтобы знать, что это Вайят.
Он присел передо мной и крепко сжал мои руки. Я отважилась взглянуть на него, и выражение его лица почти лишило меня самообладания. В его глазах читалось сочувствие и сожаление. Ни следа вины или гнева. Я бы предпочла, чтобы он злился на меня за то, что облажалась. Он ничего не сказал, просто держал меня за руки.