Да, наверное, он там, под железным листом, в нейтральной зоне. Решил проверить. На дощечку надел варежку, поднял ее. Фашист клюнул. Дощечку осторожно опускаю в траншею в таком положении, в каком и поднимал. Внимательно рассматриваю пробоину. Никакого сноса, прямое попадание. Значит, фашист под листом. (…)
Теперь надо выманить и «посадить» на мушку хотя бы кусочек его головы. Бесполезно было сейчас же добиваться этого. Нужно время. Но характсрфашиста изучен. С этой удачной позиции он не уйдет. Нам же следовало обязательно менять позицию.
Работали ночью. Засели до рассвета. Гитлеровцы вели огонь по переправам через Волгу. Светало быстро, и с приходом дня бой развивался с новой силой. Но ни грохот орудий, ни разрывы снарядов и бомб — ничто не могло отвлечь нас от выполнения задания.
Взошло солнце. Куликов сделал «слепой» выстрел: снайпера следовало заинтересовать. Решили первую половину дня переждать. После обеда наши винтовки были в тени, а на позицию фашиста упали прямые лучи солнца. У края листа что-то заблестело: случайный осколок стекла или оптический прицел? Куликов осторожно, как это может делать только самый опытный снайпер, стал приподнимать каску. Фашист выстрелил. Гитлеровец подумал, что он наконец-то убил советского снайпера, за которым охотился чегыре дняти высунул из-под листа полголовы. На это я и рассчитывал. Ударил метко. Голова фашиста осела, а оптический прицел его винтовки, не двигаясь, блестел на солнце до самого вечера…»
И потом, славных страниц, подвигов и удивительных судеб во время Великой Отечественной войны было столь много, что западному кино совсем не надо было ОТКАПЫВАТЬ документы о подвигах реального человека для экранизации.
Кстати, снайпер Виктор Медведев, ученик Зайцева, дошел до Берлина, и его счет убитых гитлеровцев был больше, чем у его учителя.
И именно о нем можно было бы придумать легенду, сделать сверхсуперменом советской военной пропаганды и сиять фильм.
Но дело в том, что у Зайцева БЫЛА дуэль с германским асом, а у Медведева такой дуэли не было.
Пусть на этот раз обошлось. Страна ешё не забыла своего героя. Но я напомню, что именно из таких мелочей формируется мировоззрение поколения.
И каждая мелочь чрезвычайно важна. В какой-то момент она может вызвать настоящий прорыв в сознании, увлечь определенной темой, захватить откровением.
И не хотелось бы. чтобы эта мелочь была очередной «кіюквой», которая может сбить «с пути истинного» и унести в мир военно-исторических иллюзий.
Этот параллельный мир достаточно объемен, так как авторы зачастую списывают друг у друга, не брезгуя откровенным плагиатом. И ладно, если за основу берется лишь чужой сюжет или отдельная сцена (в конце концов война везде одинакова), но ведь их переписывают чуть ли не дословно, разбавляя своими фразами, отчего текст, как правило, проигрывает по сравнению с оригиналом.
Пример.
В жизни каждого, наверное, любителя военной истории бывают моменты, когда его «клинит» на какой-то определенной эпохе. Или на каком-то определенном роде войск. Или на личности отдельно взятого гениального полководца.
Тогда он с жадностью набрасывается на любую литературу, связанную с его милитаристским фетишем. И он жаждетеще, еще, еще информации о предмете его временного (или постоянного) помешательства.
Так однажды случилось и со мной, когда я со всей присущей мне страстью увлекся историей ВМФ времен Второй мировой войны, и в частности — морской войной в Арктике.
Сначала я буквально «проглотил» книгу Алистера Маклина «Крейсер «Улисс»» (которую я уже неоднократно упоминал), вышедшую в свет в 1956 году и рассказывающую о судьбе арктического конвоя «Эф-Ар-77». Надо признаться, книгу, незабываемую по реалистичности и по изумительной красоте слога.
А затем я с трепетом раскрыл до гой поры, к стыду своему, нечитанный «Реквием каравану PQ-17» небезызвестного Валентина Саввича Пикуля, впервые напечатанного в 1970 году в ленинградском журнале «Звезда».
Первое, что попалось мне на глаза и приятно порадовало, была цитата из «Крейсера «Улисса»» А. Маклина, взятая в качестве эпиграфа ко всей книге. Она была словно дружеским подмигиванием единомышленника.
И я, обнадеженный столь многообещающим началом, погрузился в чтение, предвкушая описание новых батальных сцен, парадоксальных моментов, случающихся только на войне, подвигов людей, чьи примеры оставляют в душе массу впечатлений. Ведь В. Пикуль тоже читал «Крейсер «Улисс»», значит имел перед собой образец для подражания. Так думал я.