— Вот теперь — уже не встанет. — Она подошла к ведру с водой и умылась. Иван смотрел на обнажённую женскую плоть и пытался представить, как бы стиснул её… Замутило. Он вдруг понял: Яга всё знает. Потому и не стесняется его.
Баба Яга подошла к столу, захлопнула книгу и взяла её под мышку:
— Пошли.
— Что, одеваться не будешь? — грубо спросил Иван.
— Было бы во что, — проворкотала Яга, выходя в коридор. Богатая плоть слегка колыхалась при каждом движении, русые волосы скрывали только половину спины. — Как поживает Кащеюшка?
— В последний раз я видел его живым.
Баба Яга хохотнула, исчезая за углом, и вдруг совсем близко оказались стражники, много стражников. Иван не успел выхватить меч.
Его завели за поворот. Царевна стояла с раскрытой книгой, на полных губах змеилась насмешливая улыбка:
— Ого, как много ты ему сказать успела… — Царевна облизнулась. — Так, так… А вот это — ложь, конечно. — И перечеркнула ногтем запись.
Яга с деланным равнодушием отвела взгляд. Кто знает, сколько ещё чепухи записал с её слов царь?
Связанных Ивана и Ягу повели в темницу. Стража держалась насторожённо, и сопротивление было бы изначально обречено. Иван двинул плечами, пошевелил руками: его держали крепко, но с видимым отвращением. Стражники старались дышать в сторону.
По коридору, ещё мгновение назад пустому, мчался огромный лохматый зверь. Сперва Иван напрягся, готовясь броситься в сторону, потом узнал Серого Волка. Оборотень, всё так же бесшумно, прыгнул на одного из стражников. Иван ударил ближайшего воина ногой в пах, добавил коленом в лицо. Пока остальные растерянно соображали, на кого из противников нападать, Иван с помощью Бабы Яги освободился от верёвок.
Втроём они перебили всех стражников.
В царской конюшне было светло и чисто. Сквозь тонкие щели под крышей били наискось пыльные лучи солнца, похожие на быстролётные копья. Все стойла, кроме трёх, пустовали. Иван вдохнул свежий запах сена и решил, что конюхи здесь отменные.
Жеребцы приветствовали Бабу Ягу дружным ласковым всхрапом. Её пышное тело туго обтягивало треснувшее по швам царевнино платье. Красные узоры на белой ткани растеряли порядок и расплылись. Одна русая коса лежала на груди, вторая свесилась вдоль спины. И когда только Яга успела их заплести?
— Здравствуйте, родные мои! — она подошла к каждому коню, погладила по морде, притронулась к бархатистым ноздрям. Иван не стал приближаться. Не стоило пугать лошадей мерзким запахом.
— Я оставлял их у Калинова моста.
— Ну так, милок, тому уж год! Оттуда их привели Иван — царский сын да Иван — боярский сын, когда возвращались с царевной.
Белый конь заржал. Яга прислушалась, будто он сказал ей что-то. Сивый добавил.
— А, ну вот оно как… Боярич ведь убил царевича в последнюю ночёвку. А я-то думала — куда делся этот тихоня? Ой, а царевна-то, царевна! Не созналась ни в какую! А чтоб замуж не идти, отправила боярича воевать Тридевятое царство. Этот дурачок и послушался. И невдомёк, что даже если справится, она ему другую трудную задачу придумает.
Иван смотрел на третьего жеребца. На своего.
Странно, запах падали не сильно встревожил лошадей. Пофыркав недовольно, они приняли Ивана, и лишь изредка косились на него. Должно быть, всякого успели навидаться на своём веку.
Вывели коней наружу, впереди — Яга с Белым и Сивым, позади — Иван с Вороным. Жеребцы в поводу у Бабы Яги, завидев Серого Волка, поднялись на дыбы. Она еле их успокоила.
— Что ж вы, соколики, испугались? — выслушав ответ лошадей, Баба Яга повернулась.
Оборотень хмуро глядел на неё исподлобья. Сейчас он был почти человек — только голова волчья. Бок туго перетягивала умело наложенная Ягой повязка с выступившим пятном крови. Волк неловко держал в руках книгу, деревянный переплёт которой уже успел повредить когтистыми лапами, в которые порой непроизвольно обращались ладони.
— Забыть не могут, как я за ними гнался, — прохрипел он. — Если б не твои коняшки, царевна ни за что б меня не заловила.
— Дело прошлое, Серый, — ответила Яга. — Попробую вас подружить.
Ветер сдул налево лошадиные гривы, хвосты плескались как боевые стяги. Подымаемую копытами пыль уносило далеко в зелёную рожь, отчего та седела. Синеющий впереди лес широкой каймой разделял поле и небо. Извивистая серая дорога утекала за холм, выныривала из-за него, и скользила дальше, покуда не впадала обречённо в ельник.
Волкоголовый, скособочившись, скакал на Сивом. Они недовольно косились друг на друга. Яга выбрала жеребца Белого, цвета смерти. Ивану достался Вороной. Впрочем, всё равно никому бы его не уступил.