17 января 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— Уже вторая? Вот видишь! И было из-за чего беситься⁈ — Константин досадливо сощурился на защитное поле. За первым, трёхслойным, экраном начиналась сложная конструкция из рилкаровых стержней и электромагнитных захватов, окружённая плотным полем; сквозь все экраны с трудом просматривались полуметровые цилиндры, покрытые чёрной блестящей коркой. Они ещё не были собраны в пучки, специальные захваты поддерживали их сверху и снизу. Каждый был пронумерован и промаркирован для будущей сборки. Всего их было четырнадцать — сто пятьдесят четыре грамма ирренциевой окиси и немного меньше — искусственного обсидиана.
Гедимин чувствовал приятную усталость — сегодня, так же, как и вчера, и уже неделю, каждый вечер, и ему нравилось смотреть на готовые стержни и видеть, как они займут своё место в реакторе — через полгода или даже раньше. Константин и его поддёвки нравились ему гораздо меньше.
— Что у Иджеса? — спросил он, хмуро взглянув на командира.
— Бак готов. Нести его сюда он отказывается. Если не возьмётся за ум, завтра дам поручение лаборантам, — ответил Константин.
Работа над реактором шла шестнадцатый день — и Гедимин считал, что идёт она очень быстро. В восточной части ангара появился новый двухъярусный отсек; Иджес и Линкен две недели возводили там конструкции биологической защиты, размещали стационарные «арктусы» и проводили коммуникации. Гедимин и Хольгер работали с «начинкой» — ремонтник занимался ирренцием, химик делал обсидиановые корпуса для хрупких стержней. Константин довёл до конца расчёты, и Гедимин, проверив их, не увидел ничего «кривого» — но сдержанно сказал, что проверка не помешает. Бывший командир в ответ фыркнул и пробормотал что-то про кустарщину и дикарство, но подробнее объяснить отказался. Дней через сорок — если всё будет идти по плану — Гедимин собирался заняться этой проверкой и перейти с ирренция на уран и плутоний — благо обещанный груз обеднённого урана уже лежал в хранилище.
Над дверью «красного отсека» замигал светодиод, затем помещение наполнилось негромким гулом. Через пять секунд он стал неприятно давить на уши. Гедимин сощурился, но выключать не стал — отмахиваться от сигнала отбоя было глупо.
— Тебе дай волю, ты и на ночь тут останешься, — усмехнулся Константин, выходя из отсека. — На сегодня хватит. Иди уже… ну, хоть с Линкеном тренироваться!
…Людей в Ураниуме больше не было, но Гедимин временами забывал об этом — особенно когда навстречу ему из переулка выходили экзоскелетчики. То, что внутри брони сарматы, не делало их шаги приятнее, и ремонтник смотрел на них настороженно. По-прежнему в небе горели бортовые огни дронов-наблюдателей, вдоль заводских ворот маршировали «Джунгси», а обнесённые оградой здания на юго-востоке строго охранялись, и оттуда часто доносился треск бластерных разрядов. Сегодня к нему добавился грохот — взрывали что-то маломощное, вроде самодельных гранат, и Гедимин остановился и недовольно сощурился на освещённый лес.
— Чего ты? — Линкен подтолкнул его в спину. — Патрульные тренируются. Мог бы сам записаться на стрельбы. Полезно.
— Помню я эти стрельбы, — Гедимина передёрнуло. Линкен ошалело встряхнул головой.
— Эй! Теск, ты что надумал⁈ Что там стреляют по… Да ну! Сармат никогда не сделает такого с другим сарматом.
— А меня туда сдали сарматы, — ровным голосом напомнил Гедимин. — Они же раздробили мне палец.
Ногтевая фаланга на ноге давно не болела, но каждый раз, снимая или надевая сапоги, сармат видел, как она деформирована. Тогда — да и потом — она ему не мешала, но вспоминать лишний раз пытки было неприятно. Теперь о них напомнил ещё и шум выстрелов.
— Атомщик, ну, хватит, — Линкен озадаченно мигнул. — Там давно нет опасности. А стреляешь ты плохо.
Гедимин пожал плечами.
— Пусть так, — он свернул с тротуара и повернулся к подсвеченной полосе препятствий. С каждым годом её достраивали, и сейчас она была похожа на полуразрушенный городской квартал — туда даже провели электричество, и свисающие из «развороченных стен» провода искрили и могли ударить током — не до смерти, но кого-то из филков, по слухам, уже оглушило.
— Иди на озеро. Я скоро буду.
— Побегаешь? — Линкен кивнул на полосу препятствий. — Хорошее дело. Ещё бы драться учился…
Никого из сарматов на гребнях стен не было, но посторонние звуки из «развалин» Гедимина не удивили — тут многие бродили после работы. Он повис на руках, перебираясь на уровень ниже, мягко пробежал по качающемуся полу, втиснулся в вентиляционный люк, проверил на прочность крепления полуоторванной решётки (это не было частью конструкции — на ней уже повисел кто-то слишком тяжёлый) и хотел вернуться на гребень, но в полуосвещённом «подвале» мелькнуло что-то знакомое — край одежды, покрытой мехом.