Его долго тащили куда-то, вытряхнув из глайдера, — то на руках, то волоком по снегу — или, возможно, мокрой земле, пока не втолкнули куда-то, где горел яркий искусственный свет. Там его, проверив, насколько надёжно связаны руки и ноги, оставили лежать. Несколько минут спустя на его плечо опустилась чья-то нога, придавив сармата к полу.
— Принимайте ещё одного, подполковник Ригейра, — сказал над его головой Нгылек. — Хорошая мишень для ваших курсантов.
— Вот этот, белый? — второй говорящий определённо был человеком, а не сарматом. — Ещё один? Ладно… Поднимите его.
— Держите его связанным, подполковник, — предупредил агент Ведомства, пока патрульные ставили сармата на ноги, а он, щурясь от яркого света, пытался осмотреться. — Непременно попытается сбежать.
Человек, разглядывающий Гедимина, подошёл ближе, и сармат вспомнил, где видел схожую форму, — на тренировочной базе Академии Космофлота. Он увидел и дверь за спиной Ригейры, — там стояли двое с боевыми бластерами.
— Девять футов роста, три с половиной — в плечах, — человек разглядывал его оценивающе. — Крепкий и выносливый. Надо понимать, с этой мишенью проблем не будет?
«С этой?» — Гедимин мигнул. «Есть ещё? Нгылек притащил сюда ещё кого-то? Кого⁈»
— Никаких проблем, — заверил Нгылек. — Здоровенный амбал. Он ваш до завтрашнего вечера. А может, на всю неделю.
— Очень хорошо, мистер Гьоль, — человек усмехнулся. — Первого вы забираете?
— Не сегодня, — отозвался агент. — До завтра они оба в вашем распоряжении.
— Рад работать с вами, — Ригейра слегка наклонил голову. К Гедимину подошли двое экзоскелетчиков в «Маршаллах», но патрульные не спешили отпускать его.
— Мало, — сказал Нгылек. — Зовите ещё двоих. Я не шучу, подполковник. Этот сармат опасен.
— Ничего, до завтра он не сбежит, — сказал Ригейра, поднимая палец вверх. Гедимин обречённо зажмурился. Разряд станнера ударил в левый висок, жгучая боль вспыхнула и так же мгновенно угасла, сменившись чёрной пустотой.
21 декабря 42 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— Ноги закрепил?
— Ага. Вот это под воротник, на шею.
Рядом с Гедимином завозились, и он почувствовал на шее — сначала слева от горла, потом справа — холодные присоски. Сверху их придавили чем-то жёстким, с краями, смыкающимися поверх кадыка. Оно, как широкий обруч, обхватывало шею, прижимая к ней присоски. «Датчики?» — сармат попытался поднять руку и ощупать горло, но не смог — обе руки были вытянуты вдоль тела, прижаты к стене и закреплены в широких браслетах.
— Гора мяса, — чужая рука хлопнула сармата по груди. — Верно, кулаком стену прошибает. В такого не промахнёшься.
— Да ты стреляешь так же, как рулишь! — хохотнул кто-то рядом с Гедимином. Первый сердито засопел.
— Заткнулись оба, сержант в коридоре! — прошипел третий, ощупывая браслеты и ошейник сармата. — Не, всё держится… А слышали — раньше так тренировались на собаках?
— Чего⁈ На живых собаках⁈ Да ты сдурел. Кто будет стрелять в собаку⁈
— Да, собака — это не теск, — мечтательно протянул другой. — Они мохнатые. И глаза у них красивые… Я бы никогда не выстрелил в собаку. А этот амбал пусть подёргается!
«Тренировки. Стрельба,» — Гедимин вспомнил, как прятался в заснеженном лесу и нападал из засады, и на секунду стиснул зубы. «Да. По привязанному стрелять удобнее. В бегущего макакам не попасть.»
Послышались торопливые шаги, что-то лязгнуло, и свет вокруг сармата погас, но ненадолго. После очередного лязга его лица коснулся прохладный воздух, а потом и световой пучок. Под потолком что-то задребезжало.
— Первый, второй, вперёд! — раздалось по громкой связи. Гедимин услышал топот и увидел перед собой тёмный проём, разделённый перекладинами. Когда он притерпелся к красному свету вокруг себя, то понял, что там не так уж темно — вдоль стены за перекладинами, в двенадцати метрах от сармата, были закреплены светодиоды, белые и красные. Сейчас белые были погашены.