3. Утешение
Одна старая легенда повествует о скрипаче, у которого чума в один день отняла жену и детей. Тогда он со своей скрипкой пошел к бедным и больным, чтобы звуками неслыханной красоты провожать их души в мир иной. Люди прозвали его «брат-утешитель умирающих».
Люди, способные глубоко понимать других, утешать их и помогать им, прошли сквозь самые тяжкие страдания. Люди, знавшие только счастье и успех, относятся к чужой беде как удивленные и невежественные дети – послушают минуту, другую жалобы убогого и тут же спрашивают: «А где мои игрушки?» Подлинное утешение – плод тяжких испытаний, горького опыта. Готовность помочь присуща многим людям. Каждому хотелось бы дать совет, а некоторые даже решаются произнести слова утешения. Но для того, кто действительно сломлен, раздавлен, такая помощь и такое утешение становятся мучением и насмешкой. Право утешать имеют лишь те немногие, кто, выбравшись из глубины преодоленной боли, выработал собственную точку зрения, увидев с ее высоты жизнь и самих себя.
Каждое несчастье, каждая потеря, каждое разочарование легче перенести, если думать о том, что только теперь и только так мы созреваем для любви, а то, что мы до этого называли любовью, было просто иной формой себялюбия. Сегодня существует великое множество возможностей обучиться таким профессиям, как помощь, уход (например, за больными. – Прим. переводчика), попечительство. Но подлинная высшая школа сочувствия другим людям – это наша собственная боль, отказ от себялюбивых желаний, обманутые надежды, сломленное высокомерие. Тот, кто сумеет распознать и использовать мощнейшие воспитательные средства этой школы, уже не станет жаловаться на судьбу и не сломается, если ему в чем-то будет отказано, а с новыми знаниями, новыми способностями и новой радостью вернется к жизни.
4. Человек и его судьба
Испанский художник Коррида написал картину, на которой муж и жена молча сидят одни в церкви перед гробом своего ребенка, раздумывая над своей судьбой. Заупокойная служба закончилась, в церкви ни души, гроб весь покрыт цветами. За ним на фиолетовых стеклах витража видны вечные образы священной истории, ощущается бесконечная тишина, кроме которой тем, кто потерял самое дорогое, и пожелать-то нечего. Им нужно собрать все силы, чтобы вернуться в свой дом, где уже не слышен щебет детского голоса и где нечто, еще недавно существующее, вдруг стало невидимым. Что такое человек, что станет с человеком, если в часы горя он не сможет, не произнося ни слова, поговорить с Богом о своей судьбе и получить от Бога объяснение смысла и перспективы всех земных страданий?! Тогда из каждой судьбы не вырастет ничего, кроме взаимных обвинений, тогда в душе не останется ничего, кроме горечи, медленно разрушающей силу, помогающую переносить и преодолевать невзгоды повседневной жизни. Вместо того чтобы вместе подниматься вдоль ручья слез в гору очищения, люди – каждый сам по себе – бродят в туманной долине своих разочарований. В конце концов человек забывает про горе или чем-то заглушает его, так ничему и научившись у судьбы. Все было, как удар, который животное получает по голове; ну, а потом все опять идет, как прежде, затем следует новый удар. Наконец человек получает последний удар, и череда бессмысленных событий находит свой бессмысленный конец.
Наша судьба, даже самая ужасная, самая нелепая, непостижимая, наполняется смыслом, когда мы ставим ее пред алтарем, как родители, поставившие пред алтарем гроб своего ребенка, и смотрим на судьбу с высот Бога, не выставляя земного счета за счастье и несчастье, а видим нашу судьбу в свете высшего предназначения нашей души. Тогда на нас снисходит ясное видение того, какие целебные снадобья нам необходимы, тогда мы понимаем, что дал нам именно этот удар судьбы, забравший у нас самое дорогое, тогда мы замечаем: то, что срывает наши планы, зачастую указывает нам истинный путь, дабы мы могли выполнить нашу истинную задачу.