Для укрепления своей власти романовы остро нуждались в деньгах на содержание наемного войска. Но когда, пользуясь своим монопольным правом назначать цены, они в 4 раза повысили цену на важнейший стратегический продукт — соль, то тут же последовала резкая антимонопольная реакция, которая вошла в историю под названием «соляной бунт». Бунт подавили, цены не снизили, но экономика неумолима: объем контрабанды соли с юга по Муравскому шляху немедленно возрос.
Сибирское же «Царство» в 1631 г. основывает крупнейшую в то время в мире Ирбитскую ежегодную ярмарку (г. Ирбит Свердловской обл. при впадении р. Ирбит в Туру), действовавшую до 1930 г., а по товарообороту занимавшую первое место в России вплоть до 1817 г., когда только открылась Нижегородская ярмарка. Через Ирбитскую ярмарку, в частности, поступал не только в Московию, но и во всю Европу весь китайский и индийский чай до начала XVIII в. Это в художественных фильмах внедрение нового напитка — кофе — объясняется прихотью Петра I следовать европейской моде. А дело-то в том, что в это время китайский чай в России оказался дороже бразильского кофе именно из-за монопольных цен Ирбитской ярмарки. И Петр I ничего не мог поделать с «непокорной» Сибирью военным путем.
И в смысле развития культуры Сибирь XVIII в. отнюдь не уступала Московии, а кое в чем и опережала ее. Например, история русского театра начинается не с любительской труппы Ф. Волкова в Ярославле в 1750 г., и не с открытия Императорского театра в Петербурге в 1756 г., а с постройки постоянно действующего театра в г. Тобольске, столице Сибири в 1705 г., т. е. на полвека раньше, чем в Европейской части России! Этот трехъярусный (!) деревянный театр, построенный старыми сибиряками, и о котором не знали в Петербурге при Петре I, прослужил без перерыва 290 лет почти до конца XX в., когда он был сожжен «новыми русскими». Когда же при Анне Иоанновне в 1732 г. была установлена «правильная почта» между Петербургом и Тобольском, то выяснилось, что в Тобольске театр (и по репертуару, и по архитектуре зала) не уступает Венскому, а в Петербурге и близко ничего подобного нет. Потому стали искать самородков в Москве, а нашли, в конце концов — в Ярославле, поскольку там знали о Тобольском театре от очевидцев из-за Волги. А Петр I, так приветствовавший европейские новшества, о Тобольском театре почему-то не знал… Примечательно, что даже в конце XVIII в. будущий Российский император Павел I на императорском балу в Вене лихо отплясывал самый модный в то время европейский танец — татарскую (!) кадриль …
Зато экономическая экспансия Московии на Восток в XVII–XVIII вв. проводилась медленно, но верно — путем скупки и занятия явочным путем земель под заводы и горные разработки. Крупным экономическим изъяном России Петра I было отсутствие собственного золота и серебра. Горное узаконение Петра I от 2 ноября 1700 г. предписывало «на Москве и в других городах сыскивать золотых и серебряных и медных руд». 10 декабря 1719 г. была опубликована «Горная привилегия» Берг-Коллегии: «соизволяется всем и каждому дается воля, какого б чина и достоинства он не был, во всех местах, как на собственных, так и на чужих землях — искать, копать, плавить, варить и чистить всякие металлы: сиречь — злато, серебро, медь…» (курсив мой. Прим. Авт.)
Петр I был человеком ума практического — и «золотая лихорадка» началась, да так, что уже в 1721 г. одна из больших золотых медалей в честь Ништадского мира была отчеканена «из злата домашнего» — это было первое старательское золото Нерчинского рудника. При общем закабалении народа, «золотая лихорадка» давала надежду не только на свободу, но и на зажиточность. Люди из крепостной Московии бросились в Сибирское Царство — за 50 лет до начала освоения «Дикого Запада» в Америке. В Сибирь в то время не ссылали, а засылали. А вот когда рудные места были захвачены, заводчикам было дано разрешение закрепощать любого «вольного старателя», т. е. не имеющего «московской прописки».
Таким явочным порядком строились заводы и рудники, охраняемые частной стражей строгановых, демидовых, ремезовых и пр. Так постепенно Сибирское «Царство» попадало в полную экономическую зависимость от европейской России. При этом иногда подкупом, а иногда и прямой ликвидацией местной знати (югорских и тюркских князей и казацких атаманов) или заменой их на пророссийских «воевод» теперь уже не Москва, а Петербург ставили под свой контроль земли на Восток от Волги, и, прежде всего, земли до Каменного (иначе Земного) Пояса, т. е. Урала.
Перенеся столицу из Москвы на Запад Петр прорубил не абсолютно географически ненужное «окно в Европу», а окно из Западной Европы на Восток — и не в Москву, а в богатейшую Сибирь, тем самым и экономически, и политически привлекая сибирскую знать, традиционно враждебно настроенную к московским боярам. Его политика «кнута и пряника» в сочетании с привлечением воинствующей церкви для насильственного крещения «инородцев» понемногу продвигала его форпосты в Башкирию и на территорию Казахского ханства (оно же «древний» Тюркский каганат.)
Официальная история «добровольного» присоединения к Российской империи Младшего и Среднего жузов (родовых территорий) Казахстана весьма темна и сомнительна. По одним данным Младший жуз присоединился к Российской империи в 1731 г., а Средний «присоединялся» целых три года в 1740–1743 гг., по другим данным оба жуза присоединились в 1732 г. О «добровольно-принудительном» характере присоединении свидетельствует дотла разрушенная столица ханства г. Манас у озера Зайсан, еще существовавшая на карте Британской Энциклопедии, изданной в 1771 г. (на этом месте теперь г. Зайсан). Да и Старший (главный) жуз Казахстана не случайно сопротивлялся романовым до 1869 г., объединившись с ханами Хивы, а потом Коканда для защиты от агрессии. В частности, в 1716–1717 г. войсками хивинского хана был полностью уничтожен направленный Петром I в Среднюю Азию 6000-ный экспедиционный корпус князя А. Бековича-Черкасского.
Реальная история этого «добровольного присоединения» связана с деятельностью известного дипломата И. И. Неплюева, бывшего Российским резидентом в Стамбуле в 1721–1734 гг. Усилиями Неплюева, в частности, был подготовлен уже упомянутый раздел Персии между Петром I и султаном Ахматом III. В 1730 г. он был непосредственным участником янычарского переворота, приведшего к власти Махмуда I. Однако Махмуд I, как известно, отказался признать Анну Иоанновну императрицей. Неплюев, чувствуя, что его карьера висит на волоске, стал убеждать Анну Иоанновну, что султан упрямится из-за персидских приобретений Петра. Он писал Анне Иоанновне, что «тамошний климат вреден для российских солдат», поэтому предлагал вернуть Персии все захваченное ранее побережье Каспийского моря в обмен на невмешательство Персии в среднеазиатскую экспансию России, что и было сделано по Рештскому миру 1732 г.
Одновременно Неплюев договорился о совместных действиях с дружественным Ойратским ханом, который был вассалом Срединной (Китайской) Империи династии Цин, пришедшей к власти в Китае еще в 1644 г. вместо старой Ордынской династии при поддержке романовской Московии. После этой договоренности русские войска в 1731 г. двинулись на юго-восток и фактически оккупировали часть Казахстана, а ойратские войска стали терзать Казахское ханство с тыла. В этих условиях султан Младшего жуза (Западного Казахстана) Абулхайр был вынужден признать себя вассалом Российской империи. К 1740 г. под угрозой уничтожения уже оказались Средний и Старший жузы. В 1735 г. была основана крепость Оренбург, и тот же Неплюев стал наместником вновь образованной Оренбургской губернии с полномочиями карт-бланш. В 1743 г. Средний жуз сдался России, а Старший ушел под покровительство хана Коканда. Здесь была впоследствии основана новая столица Старшего Жуза — Ак-Мечеть (1820–1869 гг).