Черты эти выбраны отнюдь не вследствие авторской тенденциозности. Мы прекрасно чувствуем, что в анализе, который проводится таким образом, действительно налицо своего рода аскеза — аскеза, которая, используя дозировку, барьеры, торможение, распределение по этапам и все прочие предусматриваемые техникой предосторожности, работает главным образом с фантазмами и позволяет субъекту невроза навязчивости установить с объектом новые отношения. Гораздо менее понятно то, что автор рассматривает как фактор желательный, — то, что он называет занятой по отношению к. объекту дистанцией. Речь идет, насколько я понимаю, о том, чтобы позволить субъекту приблизиться к объекту как можно больше и, миновав фазу, где дистанция между ними сведена к нулю, вновь — по крайней мере, хочется так надеяться — эту дистанцию восстановить. Объект, последовательно сконцентрировавший в себе все могущество, которое несут в себе опасность и страх, становится символом, способствующим установлению ли-бидинальных отношений, именуемых генитальными и рассматриваемых обычно как норма.
В итоге автор считает, что достиг своей цели, когда пациентка после нескольких месяцев лечения заявила ему: "Я испытала необычное ощущение, я сумела насладиться счастьем моего мужа. Я была настолько тронута его радостью, что его удовольствие составило и мое тоже".
Увы, в нашей перспективе картина не выглядит такой радостной. Я прошу вас взвесить внимательно слова пациентки. Они действительно представляют интерес. Но очевидно при этом, что описывают они опыт, из которого никак не явствует, что пациентка сумела, наконец, от своей фригидности избавиться. Способность наслаждаться счастьем своего мужа наблюдается часто, но это вовсе не значит, что больная обязательно достигла оргазма. Больная остается, как нам сообщают, наполовину фригидной. Тем более странно, что сразу же после этого автор пишет: "Разве не это лучше всего характеризует зрелые генитальные отношения?"
Когда сам автор в этом пытается разобраться, то простого и единого объяснения, которое, казалось бы, в данном случае должно напрашиваться, ему, похоже, найти так и не удается. "Уверенность в том, что Я достигло внутренней согласованности, опирается не только на исчезновение симптоматики неврозов навязчивости и фантазмов деперсонализации, но и на достижение того чувства свободы и единства, которое является для этих субъектов переживанием совершенно новым". Подобные оптимистические заявления весьма приблизительного характера нимало не соответствуют тому, как, судя по опыту нашему собственному, лечение и выздоровление больных неврозом навязчивости выглядит на самом деле.
Мы видим на этом примере, с какой стеной, с какой грудой предубеждений приходится сталкиваться, когда заходит речь об оценке того, что структура невроза навязчивости собой представляет, как она переживается и как развивается. Мы не думаем, что наша точка зрения сложнее других — ознакомившись с мерками, которые мы применяем, вы сами увидите, что их, в конечном счете, не так уж много, — просто артикулируем мы проблему несколько по-другому, не столь прямолинейно и однозначно.
Я прекрасно понимаю, что многие из слушателей желали бы в глубине души получить сводную таблицу, которую можно было бы сопоставить (или противопоставить) с той, что предложена г-жой Рут Мак Брюнсвик. Однажды мы к этому, может быть, и придем, но пока лучше двигаться шаг за шагом и начать с критики понятия фаллоса как частичного объекта — понятия, которому следует, наконец, указать его место, ибо пользоваться им так, как делают это сейчас, зачастую просто опасно.
Вот это-то место и попытаемся мы найти сейчас на нашей маленькой схеме.
Всю эту схему можно было бы сплошь покрыть знаками и уравнениями, но я не хотел создавать у вас впечатления чего-то искусственного и постарался ограничиться самым существенным и необходимым. Мы уже указали на схеме место A (Autre),
где находится код и принимается требование. Означаемое же Другого возникает при переходе из А в место сообщения. После чего потребность, которая здесь подвергается обработке, оказывается трансформирована и выступает на разных уровнях в различных качествах. Если мы будем рассматривать эту линию как линию реализации субъекта, то она предстанет в конечном пункте чем-то таким, что всегда оборачивается, в той или иной степени, идентификацией. То есть трансформацией, переделкой потребности субъекта при прохождении ее через лабиринты требования.
Но мы уже знаем с вами, что для построения субъекта вполне удовлетворительного, то есть имеющего по меньшей мере четыре точки опоры, этого недостаточно. Вот почему нужно еще одно поле — поле, лежащее по ту сторону требования.