Мы выращиваем паршменов. Мы включили их в каждую часть нашего общества. Мы зависим от них, даже не осознавая, что запрягли сверхшторм, который вот-вот взорвется. Отчеты с Разрушенных Равнин говорят о способности паршенди мысленно общаться, петь свои песни в унисон, находясь далеко друг от друга. Их умы связаны, как самоперья. Ты понимаешь, что это означает?
Шаллан кивнула. Что произойдет, если каждый паршмен на Рошаре внезапно восстанет против своих хозяев? В поисках свободы или — еще хуже — мщения?
— Нас уничтожат. Цивилизация падет. Мы должны что-то сделать!
— Мы делаем, — сказала Джаснах. — Мы собираем факты, которые докажут, что мы действительно знаем все это, а не только предполагаем.
— И сколько еще фактов нам нужно?
— Много. Значительно больше. — Джаснах поглядела на книги. — В этих историях есть кое-что такое, чего я не понимаю. Рассказы о созданиях, сражавшихся рядом с паршменами, каменных великанах, которые могут быть кем-то вроде большепанцирников, и еще другие странности, которые, похоже, могут быть основаны на чем-то реальном. Но мы уже взяли из Харбранта все, что он мог нам предложить. Ты все еще уверена, что хочешь зарыться во все это? Мы понесем тяжелое бремя. И в свое имение ты вернешься очень не скоро.
Шаллан прикусила губу, думая о братьях.
— И вы разрешите мне уехать со всем, что я знаю?
— Я не хочу, чтобы ты помогала мне, все время думая о побеге, — устало сказала Джаснах.
— Я не могу бросить братьев. — Внутри Шаллан опять все сжалось. — Но это больше их. Опустошение больше, чем я, вы или любой из нас. Я обязана помочь, Джаснах. Я не могу взять и уйти. И я найду способ помочь своей семье.
— Очень хорошо. Тогда иди и собирай наши вещи. Мы отплываем утром на корабле, который я наняла для тебя.
— Мы отправляемся в Джа Кевед?
— Нет. Нам надо оказаться в центре событий. — Она взглянула на Шаллан. — Мы поедем на Разрушенные Равнины. Нам нужно узнать, действительно ли паршенди были самыми обычными паршменами. И если это так, то что заставило их измениться. Возможно, я ошибаюсь, но если нет, паршенди могут обладать ключом, превращающим паршменов в солдат. — Она помолчала и мрачно продолжила: — И нам нужно сделать это раньше, чем кто-то другой использует его против нас.
— Кто-то другой? — спросила Шаллан, почувствовав резкий укол страха. — Есть другие, кто ищет его?
— Конечно. Кто, как ты думаешь, пошел на такие ухищрения, пытаясь убить меня? — Она положила на стол стопку документов. Очень много групп ищут эти тайны. Однако наверняка я знаю только об одной. Они называют себя Кровьпризраками. — Она вытащила один лист. — К ним принадлежал твой друг, Кабзал. На его руке мы нашли татуировку, вот такую.
Она положила лист на стол. На нем был символ — три бриллианта, перекрывающие друг друга.
Тот самый символ, который Нан Балат показал ей несколько недель назад. Символ, брелок с которым был у Льюиша, дворецкого отца, человека, который умел пользоваться Преобразователем. Символ, который носили на себе люди, требовавшие от семьи вернуть фабриал. Люди, финансировавшие отца Шаллан, хотевшие сделать его кронпринцем.
— Всемогущий наверху, — прошептала Шаллан и поглядела на принцессу. — Джаснах, я думаю… я почти уверена, что мой отец был членом этой группы.
Глава семьдесят пятая
На самом верху
На походный дом Далинара обрушились удары сверхшторма, настолько сильные, что камни застонали. Навани прижалась к Далинару, обхватив его руками. От нее чудесно пахло. Было… унизительно сознавать, что раньше он панически боялся ее.
Она так обрадовалась его возвращению, что не стала сильно злиться из-за того, как он обошелся с Элокаром. Она успокоится. И все необходимое будет сделано.
Сверхшторм ударил со всей силой, и Далинар почувствовал, что приходит видение. Он закрыл глаза, разрешая ему охватить себя. Он должен принять ответственное решение по поводу них. Что делать? Эти видения, они лгали ему или по меньшей мере сбивали с толку. Похоже, он не должен доверять им, по меньшей мере полностью, как раньше.