– Отстань, старушка, я в печали…
«Старушка» отставать не собирается, а приступает к «Лезгинке». От такой подлости с моей стороны, дракон чихает, и я лечу в траву вверх тормашками.
– Вот и проснулся, – констатирую я, выплевывая белые пушинки одуванчика, который коварно забрался мне в рот. – А теперь поднимай свой золотой зад и летим к замку!
Для убедительности я даже топаю ногой, отчего снова не могу удержаться и падаю в траву. Со стороны лежащего Зверобоя доносится сдержанное хихиканье. Я хмуро бросаю туда взгляд – спутник Драмира пытается свести губы в одну линию, но они упрямо изгибаются по форме эльфийского лука.
– И ты очнулся? Вот и хорошо! – вскидываюсь я. – Бегом устроил мне сиденье на этом летающем увальне и тогда я милостиво разрешу тебе поддерживать меня за талию.
– Не хочу я в небеса! Это что за чудеса – чтоб охотник парил в небе, как какая-то оса? – отзывается Зверобой.
Ух, как он меня достал своими стихами, так бы и двинула ему по синему лбу!
Но некогда, теперь у королевы её дети и она может… А что она может? Властвовать от их имени, а самих заточить в темнице? Я бы так и сделала. Думаю, что и она сделает точно также, а народ будет думать, что это короли помирились и только порадуется увеличению налогов.
Да мне как-то всё равно на этих людей, жаль немного, но это их судьба. Моей же судьбой является Матильда и её-то я и должна освободить.
– Вставай, ящерица блестящая! – хлопаю я вновь по щеке дракона и тот распахивает глаза.
– Чегой-то я ящерица? Я дракон! – бурчит он в ответ, но всё же пытается приподняться.
С горем пополам у него это выходит. Передо мной возвышается золотая гора с крыльями и вид у этой горы такой зловещий, что по спине невольно пробегают испуганные мурашки.
– Чего же ты раньше не признавался, что дракон? – не нахожу ничего более умного для вопроса.
– А раньше не нужно было, – гудит он в ответ. – Так что, мы летим?
– А Зверобой не хочет, – нагло ябедничаю я и показываю синекожему язык.
– Зверобой будет там, – хмыкает дракон и кивает себе на спину. – Залезай же!
Если вы никогда не залезали на дракона, то попробуйте найти огромного крокодила и залезть ему на спину. Нет уж, вы попробуйте, а потом мы сравним ощущения.
Я соскальзывала ровно десять раз, пока лапа не подхватила меня у самой земли и не подкинула к торчащим роговым наростам. Там золотые валуны чуть расступились в стороны, и я оказалась на удобной площадочке, на которой можно вольготно усесться, вот только ремней безопасности не хватало. И у меня появилось странное возбуждение, как будто я села на обнаженного мужчину и у нас вот-вот должен произойти феерический сексуальный акт.
– Ну что, дракоша, трогай давай! – кричу я, чтобы скрыть своё возникшее желание и даже ударяю пятками по золотой чешуе.
Драмир косится на меня, но ничего не отвечает. Золотой дракон подмигивает Зверобою, тот кивает в ответ. О чем они перемигиваются, мне непонятно, но спустя мгновение я об этом забываю, ведь дракон взмахивает крыльями и устремляется в небо.
Если вы хотите узнать, какие ощущения я испытала при подъеме, то возьмите того же огромного крокодила, оседлайте его и заставьте спрыгнуть с небоскреба. Да-да, свистящий и выбивающий слезу ветер тут же отвесит вам леща, а сердце провалится в пятки и откажется оттуда выбираться в течение десяти минут.
Я кидаю взгляд на отдаляющуюся землю и вижу, что Зверобой начинает кружиться вокруг своей оси. И так быстро кружится, что превращается в подобие синего смерча. А после этот смерч с огромной скоростью проносится по поляне и скрывается в лесу. Как раз по движению стрелки навигатора.
Небо прыгает навстречу и, спустя несколько взмахов крыльев, я уже оказываюсь среди белесого тумана ближайшего облака. Вы знаете, что облака пахнут болотной водой? Нет? Можете понюхать какое-нибудь из облаков и признать мою правоту.
Разговаривать о чем-либо невозможно, поэтому мне остается только с замиранием сердца держаться за шероховатый золотой нарост на спине дракона и стараться не сверзиться вниз.
Много, очень много мыслей пронеслось у меня в голове, пока мы летели к королевскому замку. Я думала обо всём на свете, начиная от планов спасения Матильды и заканчивая воспоминанием о судьбе Ирен из сериала «Санта-Барбара». Так продолжалось ровно до того момента, пока на горизонт не выскочил тот самый аляповато-грозный замок, возле которого я оказалась два с лишним года назад.
Сейчас он ощетинился острыми кольями, вкопанными в края глубокого свежевыкопанного рва. Не могу сказать наверняка, но мне показалось, что в воде рва копошились огромные змеи, которые то и дело высовывали треугольные головки на поверхность. Возле дверей в замок застыли всё те же два огромных панковатых тролля и успешно притворяются статуями.
От снижения захватывает дух, сердце из пяток подскакивает к горлу, потом всё-таки устраивается на прежнем месте. Золотые лапы пару раз касаются травы, а после выпускают когти и в зеленой простыне поля появляются две глубокие полосы от торможения дракона.
Крылья при этом настолько бешено хлопают над головой, что от поднятого воздуха у меня на макушке формируется прическа Ежика из мультика «Смешарики». Я пытаюсь их пригладить, но бесполезно – волосы упрямо отказываются ложиться, предпочитая воинственно торчать в разные стороны.
Я крякаю от огорчения, но после машу рукой – так более внушительно выгляжу. Ладно, я не на конкурс красоты прибыла. Я скатываюсь по теплой чешуе дракона вниз и притопываю ногой.
Подавайте сюда мою дочку!
Похоже, что это я сказала вслух, так как и Драмир и Зверобой на меня удивленно покосились.
– Мы сейчас всех победим! Всем по заслугам воздадим! Это ж надо – детей тырить… Да мы им всем люлей дадим! – поддерживает меня Зверобой.
– А ты кто такой? – интересуюсь я. – Почему так быстро смог нас догнать? Ты человек или…
Зверобой поднимает вверх правую бровь, как будто пытается согнать надоедливую муху, а потом смотрит на дракона. Драмир кивает в ответ. Тогда Зверобой набирает в грудь воздуха:
– Я долго рабом лампы был, но он меня освободил. Теперь по гроб ему обязан и рвусь на помощь со всех сил.
– Ты джинн? – ахаю я. – Так что же ты молчал-то? Разбери этот гребанный замок по камешку и…
Драмир вежливо кашляет, отчего из его пасти вырывается небольшой клуб дыма. Это проявление тактичности заставляет меня замолкнуть. Вот умеет же он привлекать внимание.
– Он действительно джинн из лампы, но… – дракон несколько замялся, – но Зверобой очень долго просидел там и его память стала слабой. Он почти что всё забыл, кроме перемещения в вихре. Вот поэтому и тренируется в стихосложении, чтобы память постепенно вернулась к нему. Сама же знаешь, как стихи помогают для развития мозга. А ещё…
Что он хотел сказать, я так и не успеваю узнать, поскольку в голове раздается голосок Матильды:
– Мама, уходи прочь!
25.2
Вот вам и здрасте!
Нет, я слышала о людской неблагодарности, когда дети отвергают родителей, но чтобы так…
Тут явно что-то нечисто!
– Матильдочка, девочка моя, где ты? – мысленно зову я дочку.
– Я наверху, мама. Я вижу тебя и снова приказываю – уходи прочь! Ты мне не нужна.
Да как так-то? Что же это творится? Я поднимаю вверх глаза и вижу, как на стене появляется старая королева, а на её руках сидит моя дочка. Одежды на ней под стать маленькой принцессе, а вот личико гневно хмурится и кажется, что она вот-вот расплачется. Сама же королева смотрит с таким презрением, что я невольно почувствовала себя задрипанной лягушкой перед львом.
А вот хренушки!
Пусть я взлохмачена, чумаза и наманикюрена, но я пришла сюда не для того, чтобы понравиться, а чтобы вернуть свою дочку!
Драмир и Зверобой терпеливо молчат. По моему виду они успели понять, что я мысленно общаюсь с дочкой.
Интересно, а какой вид у мысленно болтающих? Надо будет расспросить потом Драмира. Но это потом, а пока что…