- Доброе утро, жена. Кофе сделаешь мне?
Юля молча кивнула, отставила свою чашку и встала за туркой.
Саша опустился на табуретку и шумно зевнул. Юля занялась кофе. Три ложки на порцию. Саша всегда пьет крепкий. И две ложки сахара, как он любит.
- Почему ты вчера за мной не приехал? - Юля кусала губы, вспоминая вчерашний ужасный день.
- Ой, Юль, я ж телефон дома забыл.
- А где ты был?
- У Васильченко.
- У прапора вашего?
- Ага. Его все-таки выперли на пенсию по выслуге.
- Праздновать звал?
- Нет, - усмехнулся Саша. - Скорей топить печаль в той сивухе, которую его мать называет домашним вином. Клофелин она туда вбухивает что ли? Вырубило меня так, только к ночи глаза продрать смог.
- Понятно… - Юлин голос дрогнул. - А я отправила тебе сообщение, что меня выписывают.
- Я же тебе сказал, что телефон дома забыл.
- Оказывается, так много народу выписывается каждый день. Настоящий конвейер. Даже двойняшки были один раз… - Юля оглянулась на мужа и помешала варящийся напиток. - Я ждала тебя там два часа.
- А сообразить, что если ответа на сообщение нет, значит ждать бессмысленно, ты не могла?
- Мы с тобой накануне разговаривали по телефону и я говорила тебе, что меня могут выписать. Всех женщин забирали мужья.
- Я объяснил уже, почему не смог.
- Ты мог хотя бы извиниться.
- Ну, извини! - Саша развел руками и резко встал из-за стола. - Знаешь, мне тоже не сладко, а ты продолжаешь думать только о себе!
- Саша, а кофе? - крикнула Юля уже вдогонку мужу.
- Сама пей! - рявкнул Морозов уже из глубины квартиры. - И детскую кроватку убери из комнаты! Не могу ее видеть!
Хлопнула, закрывшаяся за полковником, дверь в ванную. Юля устало опустилась за стол.
- Мам, вы чего кричите с утра? - вырос в дверях взъерошенный Витя. - Из-за вчерашнего? Из-за того, что папа не приехал за тобой?
Юля без сил уронила голову на руки.
- Ты плачешь что ли? - сын присел перед ней на корточки и заглянул в лицо. - Ну, не переживай ты так. Отец, конечно, дал вчера маху, но ведь он все равно тебя любит. Ну, ошибся он. Прости его, а?
Нет, она не плакала. Может слез больше не осталось, а может быть, наконец, заледенело что-то в душе, принося нечувствительность к боли. Она даже не обиделась. Потерла ладонями лицо и подняла на старшего сына абсолютно сухие, пусть и воспаленные немного глаза.
- Ты завтракать будешь?
Детскую кроватку она выкинуть почему-то не смогла. Сняла с нее комплект постельного белья, упаковала в пакет одеяльца. Сообразила даже, как разобрать злополучный предмет мебели и теперь раздумывала, стоя на балконе, в какой же угол ее пристроить.
Саша отсиделся в ванной около получаса, помылся, потом собрался и куда-то ушел. Молча. Юля проводила его взглядом. Еще надеялась, вдруг он остановится, обернется и скажет что-то хорошее. И исчезнет отчужденность. И, если не перестанет болеть так сильно то место в душе, которое было отведено маленькому ребенку, которого она оставила одного, то хотя бы ее не будет больше воротить от всего мира.
Но Саша обиженно пошуршал в коридоре ветровкой и ушел в довольно ощутимо похолодавший за ночь август.
Витя тоже ушел. Как же, девушка ждет все таки. Условились встретиться.
Гостей Юля не ждала, и звонок в дверь стал для нее полной неожиданностью. За дверью стояла Лидия Павловна.
Свекровь шагнула в квартиру и тут же вручила Юле сверток, пахнущий корицей и яблоками.
- Здравствуй, Юлечка! Что ж ты не сказала, что выписываешься? Я бы еще вчера приехала бы навестить тебя.
Значит, почти две недели, пока Юля была в роддоме, времени на посещение невестки не нашлось, а вчера вдруг могло найтись.
Юля порадовалась тому, что не позвонила Лидии Павловне. Только всевидящего ока свекрови ей вчера не хватало для полного личного апокалипсиса. И общаться с почтенной мамой мужа никакого желания не было.
Но одно дело — отбрехаться, когда звонят и напрашиваются в гости, а совсем другое — выпроводить достопочтенную свекровь, когда та стоит прямо перед тобой в дверях.
- Ставь чай, Юля. Я пирог испекла. Для тебя, между прочим. Хотела побаловать, - свекровь аккуратно поставила на обувную полку свои изящные босоножки и прошелестела мимо Юли шелковой юбкой в сторону кухни.
Беседа как-то не клеилась. Лидия Павловна что-то спрашивала, Юля что-то отвечала односложно. Почти через силу. Очень старалась быть вежливой, но внимание уплывало мимо попыток удержать нить разговора и честно слушать о том, как старалась свекровь, стряпая эту шарлотку, как трудно ей было найти свежие перепелиные яйца для нее, как она устала взбивая тесто миксером, как замучилась следить за правильной температурой в духовке при выпекании… И все ради нее, ради любимой и единственной невестки, так потратилась и потрудилась. Могла бы и вообще не приходить, Юля бы не обиделась.