– Свет! Не смотри на свет! Это они! Ива! Беги! Беги оттуда! Быстрее в шаттл!
Но она стояла, как бы в нерешительности – что делать. Ким колотил руками по перегородке, которая не пускала его к любимой.
– Ива! Ива!!!
И тут он услышал её тихий голос. Она практически шептала слова, которые разрывали сердце Киму:
– Это она… не может быть… она же… она же мертва… она сгорела… это… это моя… мама… мама…
– Нет! Ива! Нет! Это не она! Это инопланетяне! Беги! Возвращайся в шаттл! Скорее!
Тем временем свет стал сильнее. Ким понял, что каждая секунда промедления грозит бедой. Он отлип от экрана и кинулся к скафандрам. «Она не уйдёт… сама не уйдёт… Ей нужно помочь! Она не сможет уйти сама!»
Он лихорадочно натягивал скафандр, одновременно крича искусственному интеллекту шаттла, чтобы тот запустил алгоритмы выхода из корабля. Синтезированный голос искусственного интеллекта предупредил временного капитана о том, что снаружи находится астронавт, а для того, чтобы выйти ещё одному, нужно будет закрыть трап, произвести дезинфекцию герметичной камеры, и только потом снова открыть трап. Ким знал, что с алгоритмами выхода спорить бесполезно, – правила никогда не нарушались системой, поэтому пришлось согласиться, хотя он понимал, что пусть на не продолжительный отрезок времени, но Ива останется одна при закрытом трапе, наедине с инопланетными призраками; и что из этого может получиться – об этом даже не хотелось думать.
Трап медленно пополз вверх. Ким кричал Иве, но она стояла, как статуя. В данный момент она видела свою мать…
Когда перегородка наконец закрылась за Кимом, он на некоторое время не имел возможности наблюдать за девушкой. Что с ней? Как она там? Что делает? Воздух был выкачан из камеры. Ким прилип к поднятому трапу. Скорее! Ну, скорее же! Трап слегка дёрнулся и стал опускаться. Быстрее! Как же это медленно! Едва трап принял горизонтальное положение, даже не достигнув земли, Ким вскочил на него и выпрыгнул из шаттла.
Всё. Он снаружи! Свет заливал всё вокруг, резал глаза, было плохо видно. Ким всматривался в то место, где должна была стоять Ива…
Но её не было… Нигде!
– Ива!!!
В ответ – молчание.
– Заяц! Заяц, ты слышишь меня?! Ивы нет! Она пропала! Ты видишь её где-нибудь?
Но в наушниках была полная тишина. Только слабое шипение вгрызалось в уши, доводя до отчаяния. Ким понял – связи нет. Надо действовать самому. Но только, что делать?!
Ким побежал, сам не зная, куда. Свет был слишком ярким, вокруг ничего не было видно. Ким кричал, надеясь услышать Ивин голос. Вместо ответа – тихое шипение.
Наконец остановившись, Ким решил осмотреться, насколько позволял невероятно яркий свет. Стекло шлема автоматически применяло затемняющие фильтры, но этого было явно недостаточно. Свет был сильнее.
Немного погодя, Ким почувствовал что-то, чего раньше не было. Казалось, свет ещё более усилился, а вместе с ним стала расти температура. Даже скафандр не мог защитить от этого невероятного жара. Информация на внутренней стенке шлема выдавала ошеломительные показатели: 2 726,85 градусов Цельсия. Что, что на Луне может так сильно греть? Ким отлично знал, что максимальная температура лунной поверхности, озаряемой солнцем, не может подниматься выше ста шестидесяти градусов. А на дисплее две тысячи… И температура растёт!
Вскоре скафандр стал пищать, как умалишённый, предупреждая астронавта о невозможности контролировать микроклимат; индивидуальная система безопасности настоятельно рекомендовала вернуться в шаттл или найти более холодное место. Ким чувствовал этот жар. Капелька пота случайно упала на стекло шлема и закипела по краям. Спустя несколько секунд, она испарилась. Вентиляторы и охлаждающие системы скафандра уже гнали горячий воздух. Дышать практически было нечем. Кислород испарялся с катастрофической скоростью. Ещё несколько минут, и он закончится! Что тогда?
Нужно срочно найти Иву!
Жар всё усиливался. Скафандр превратился в настоящую духовку. Каждое движение вызывало ожог, словно прикасаешься к раскалённой сковородке. В глазах темнело. Ким упал, опершись руками в раскалённую пыль; он тщетно пытался хоть немного вдохнуть, но вместо воздуха, как ему казалось, в лёгкие поступал огненный вихрь.
Ну всё. Это конец. Ким был уверен, что доживает свои последние секунды. Как вдруг что-то переменилось. Откуда-то подул холодный ветер, кислород ворвался в разбухшие лёгкие, как тайфун. Температура внутри скафандра стала стремительно падать. Не прошло и минуты, как на табло засветилась надпись: 35 градусов Цельсия. Система перестала пищать.