Братья перевели взгляд на Матриону и с удивлением заметили крупного мальчика, который стоял и смотрел вниз. С его носа капала кровь, волосы были всклокочены и виднелись глубокие раны.
– Вот, знакомьтесь, - сказала Матриона, подталкивая мальчика к машине. – Этот теперь жить с нами. Э, как тебя имя, пацан?
Но он молчал. Его всего трусило, а кровь всё капала и капала с его носа на землю.
– Выжил, ладно, поехали, - сказала Матриона и села за руль. Незнакомый мальчик всё ещё стоял снаружи. – Э, запихните его в машина!
Братья выскочили и подхватили мальчика под руки. Они осторожно посадили его рядом с собой, а Матриона сразу же завела двигатель и поехала прочь.
Охота в этот день не получилась. Матриона решила вернуться домой и привести в порядок нового члена семьи.
Мальчик упорно не хотел говорить. Он молчал, до самого вечера. Полдня Матриона промывала ему раны, зашивала особо крупные, накладывала повязки. А он только морщился от боли и тихонько стонал. И только вечером все услышали его голос, когда Матриона поставила перед ним тарелку с супом.
– Я никогда не забуду, шо случилося с батьком. Я должен его похоронить. Я должен туда вернуться.
– Ладно, - на удивление спокойным тоном сказала Матриона. – Я завтра туда поехать. Собрать его и зарыть.
– Я тоже хочу тама быть, - сказал мальчик.
– Зачем?
– То мий батько. Та я хочу с ним попрощаться.
– Ладно, как хош. Поедешь.
***
– Так в вашей семье появился Джон.
Мужчина открыл глаза. Перед ним стоял его двойник и что-то жевал. Скулы ходили туда-сюда, небритые щёки были похожи на острую наждачную бумагу, а серые усы шевелились, как у мерзкого таракана.
– Какой же ты всё-таки урод, - проговорил Майерс, улыбаясь в лицо Призраку.
– Такой же, как и ты, - парировал он. – Ты что забыл, что у тебя такая же рожа? И усы такие же. Но только после того, как ты их пытался сбрить своим ножиком, ты стал ещё бо́льшим уродом.
–Ладно, заткнись, - продолжая улыбаться, сказал Майерс.
Призрак опустился на пол рядом со своим двойником. Криво улыбнувшись, он посмотрел в лицо мужчине.
– Лыбишься, да? Всё вспомнил, да? Хорошо тебе, да?
– Иди в жопу, - без злобы в голосе сказал Майерс.
– И что? Что ты теперь намерен делать?
Мужчина обернулся к Призраку:
– Ты что жуёшь?
– Жвачку.
– Жвачку?! Откуда у тебя жвачка?
– Отлепил от столешницы там дальше. – Призрак неопределённо махнул рукой в сторону. – Еле отлепил, по кусочкам. Вначале она вообще была каменная, а потом разжевалась. Какое хорошее изобретение эти жвачки. Сто лет прошло, а её ещё можно жевать. Они что, никогда не пропадают?
– Ну и дебил же ты, - покачал головой Майерс. – Её же кто-то жевал до тебя.
– Да плевал я! Так, что ты будешь делать, ты мне скажи?
Майерс прикрыл глаза и медленно проговорил:
– Надо как-то попасть на станцию. Я всё-таки хочу жить, ни в чём себе не отказывая. А ещё, хочу отомстить тем малолеткам, что украли у меня жизнь. Заяц… Эта паскуда хотел меня взорвать. Это же надо, какой он оказался, а. Ведь смотрел мне в глаза, маленький засранец, и врал, и врал, и врал. Всё время врал. А я, дурак, ему верил. А он просто хотел меня убить. Но у него ничего не получилось. Я жив, и я ещё покажу им всем, что от меня не так-то просто избавиться.
– Но для этого надо как-то попасть в космос, правильно?
– Правильно.
– А как ты это будешь делать?
– Надо попробовать дистанционно вызвать челнок. Как тогда.
– Тогда у тебя ни хрена не получилось, приятель. Забыл, как система постоянно требовала у тебя именной ключ?
Майерс скривился. Эти воспоминания были ему противны; досада и бессилие выводили из себя; хотелось рвать и метать! Но что-то внутри подсказывало, что как-то всё-таки можно обмануть систему. Вот только, как?
– Никак ты её не обманешь, - сказал Призрак. – Система защищена от любых кибератак. Тем более, ты не хакер и никогда не сможешь взломать её.
– Читаешь мои мысли, да? – спокойно сказал Майерс.
– Нет, я просто живу в твоих мыслях. Мы единое целое, как Майкл и Майерс…
Услышав эти слова, мужчина взорвался. Моментально он схватил Призрака за шею рукой и сквозь зубы прорычал:
– Никогда, слышишь!.. Никогда не трогай моего брата!
Призрак спокойно смотрел в глаза двойнику в то время, как Майерс вдавливал пальцы в его шею. Майерс давил и давил до тех пор, пока не почувствовал, как его рука начинает гореть. Она горела, как будто бы он прикоснулся к быстро нагревающейся сковородке. Сначала он не поверил своим чувствам, но, когда стало совсем невыносимо, он отдёрнул руку. Ладонь жгла и покрылась белёсым налётом. Это был самый настоящий ожог.