Уложив сына, я подошел к Вере, встал на колено и попросил быть моей женой. На следующий день мы подали заявление в загс.
Сейчас я понимаю, что должен был пройти ту историю возвращения к бывшей жене. Необходимо было закрыть гештальт и сделать осознанный выбор. Принять ребенка и не сомневаться в правильности своего решения.
Иногда мужики со мной советуются: нужно ли принимать чужого ребенка? Я могу ответить – нужно. Могу ответить – не нужно. Есть разные мнения, но каждый для себя находит ответ сам. И любой ответ верный. И имеет право на жизнь. Если кому-то такой вариант не подходит, то он может просто пройти мимо. Если вы в сомнениях, то лучше выйдите из ситуации. И тогда увидите, как лучше. Сможете принять решение. Все очень индивидуально. Принять Веру с ребенком я смог. Смог бы принять другую женщину с ребенком, я не знаю.
Каждая ситуация индивидуальна. Нужно стараться услышать себя и не быть заложником стереотипов. Одно могу сказать: если мужчина вступает в серьезные отношения с девушкой, у которой ребенок. Если выбор сделан в пользу таких отношений, ответственность за семью должна лежать на мужчине: он должен быть готов взять ответственность и за ребенка. Я так считаю.
Когда мы с Верой и Владом стали одной семьей, обеспечение сына я взял целиком на себя. Помню, я тогда даже уговорил жену не судиться с его отцом за алименты: теперь это моя территория, я за нее отвечаю. Не хотел, чтобы она что-то просила у него, тем более через суд. У него своя жизнь. У нас – своя.
12. Выход из зоны комфорта, или Бой в ММА на спор
В мировом рейтинге Sherdog боев ММА есть мой рекорд (4:3). Хотя на свой первый бой я попал уже во взрослом возрасте и, можно сказать, случайно. Выступать в профессиональных соревнованиях по ММА я не планировал. Решение пришло внезапно. Летом 2013 года я был зрителем одного крутого боя. Турнир по ММА в Украине проходил в ночном клубе Оплот, куда я приехал поддержать своего друга и тренера российского спортсмена Алексея Олейника, который дрался с американцем Джеффом Монсоном – одним из лучших мировых борцов, имеющим профессиональный рейтинг больше 80 боев. И мой Учитель его победил, финишировав его удушающим приемом! За всю карьеру никто не мог победить Монсона удушающим. Олейник стал первым и единственным, кто сделал это!
Отмечая этот знаменательный триумф и вместе с другими болельщиками поднимая бокалы вина за победителя, я от переполнявших меня эмоций, напился. В кураже, под впечатлением от боя, я подошел к Мастеру и заплетающимся языком объявил, что теперь тоже буду драться. Алексей предложил мне проспаться и поговорить на свежую голову.
Утром мой лучший друг и партнер Даня-рокер напомнил мне о моем «героизме». Я понимал, что вчера перебрал и сболтнул лишнего, но сам виноват: за язык никто не тянул. Давать заднюю было западло, поэтому при встрече с Наставником я подтвердил свое намерение. А через три дня Олейник сообщил мне, что меня могут включить в турнир по ММА на 31 августа. До боя оставалось всего полтора месяца. Я прекрасно понимал, что никогда не тренировался профессионально. Но мне на тот момент было 32 года. И я подумал о том, что время уходит, если я не сделаю этого сейчас, то уже не сделаю никогда. И дал согласие на бой.
Моим противником должен был стать 125-килограммовый боец. Чемпион Украины по Кикбоксингу в нескольких версиях. Полтора месяца я тренировался лично с Олейником. Шесть дней в неделю по две тренировки в день. Конечно, было страшно. Организм сопротивлялся. За несколько дней до боя у меня даже поднялась температура. Видимо, сработала психосоматика.
Бой проходил в ночном клубе Харькова. Мой противник был известен местным зрителям, ведь он был из Украины, плюс, имел множество регалий. Его встречали, за него болели, ведущий давал напутствия перед боем. На меня ставок не делали. Даже визуально я выглядел «скромнее»: был ниже и меньше его.
Самые сложные секунды были перед боем. Максимальный накал эмоций. Помню, как шел мимо столиков в сторону клетки. Адреналин зашкаливал. Я понимал, что через 15 минут только кто-то один из нас сможет выйти из нее на своих ногах. Как я себя чувствовал? Было ощущение дикой опасности, смешанное с пониманием неизбежности. Так бывает перед операцией, когда тебя везут в операционную на каталке. И тебе стремно. И вот осталось всего несколько минут до операции. Гипотетически ты можешь ее отменить. Но на самом деле – нет. И здесь также. Остались мгновения до боя. И ты не можешь отказаться, потому что ты должен это сделать!…
За нами закрылась дверь. Эти эмоции сложно сравнить с чем-то. Противник сразу повалил меня на настил. Прижал массой к полу и больше четырех минут бил меня по голове. В первую минуту у меня была одна мысль: сдаться и закончить это. Затем я почувствовал, что противник, как будто бы стал бить слабее. И понял, что смогу это перетерпеть. Терпел и ждал, когда у меня появится возможность. Когда его уверенность в победе еще больше рассосалась, в нужную минуту я использовал его ослабление. За 40 секунд до конца первого раунда, мне удалось выбраться из-под его тяжелой туши. И тогда я оказался сверху. Я понимал, что у меня осталось всего 30 секунд. Что шанс у меня есть только сейчас. Если я его не использую, то во втором раунде, скорее всего, проиграю. Энергии не было даже шевельнутся. Но я бил, бил, бил. Сначала двумя руками. Потом, когда силы были на исходе – бил одной.