На лестнице я шагнула вниз и замерла. На ступенях стояла женщина, одетая в изумрудно-зелёную мантию. Ткань слабо трепетала, словно дул ветер, тлела в белых искрах и восстанавливалась, будто горела в живом пламени. Вышитый символ на груди выдавал предназначение: пишущее свиток перо на фоне солнца и луны. На плечах серебрились два с половиной лепестка.
Каштановые волосы, украшенные нитями чёрного и белого жемчуга, мягкой волной касались поясницы. В глазницах клубился молочный туман, на губах играла слабая улыбка. Леди заметила призрака! Как?
Хотя…
Ллойд увидел меня на вересковых полях в образе сапфировой статуи.
Хозяйку пагоды интересовала я. Она слышала ругательства Хартли из-за «очередного провального кандидата в драчуны» и не обращала внимания. Выразительно кивнув, летописец взялась за перила и поднялась по лестнице. Заинтригованная молчаливым приглашением, я последовала наверх.
Ступени привели к арке из чёрно-белого мрамора. Проём закрывали лепестки тончайшего шифона, похожего на щупальца плывущей в морских глубинах медузы. Края испускали электрические заряды; пучки крохотных молний будто изучали коридор и готовились парализовать врага. Ллойд упомянул: на зачарованные этажи посторонний человек не попадёт. Барьер закроет проход.
Летописец миновала защиту. Ткань едва встрепенулась, признала своего.
А я? Чужестранка, как-никак.
Шаг, и лепестки потянулись к плечам и голове. Свечение погасло, я ощутила слабые уколы: щупальца заинтересовались мной и, не знаю, как, спровоцировали всплеск энергии Защиты. Похожее ощущение я испытала, когда летала за пределами атмосферы. Я засветилась как зажжённая синяя свеча! Столь ярко, что лишилась зрения…
Ткань отпустила меня. Занавес мерно затрепетал на неземном ветру.
Верхние этажи пагоды скрывали уголок истинного волшебства. Вместо потолка сияло небо, в ночные часы укутанное покрывалом звёзд и луны на западе и пронизанное лучами солнца на востоке. Посередине бурлил тёмный водоворот, отдалённо похожий на… чёрную дыру? Внезапно я поняла: в вышине сходилась энергия земли Ушедших и земли Восходящих, в переплетении чарующих вихрей рождались картины будущего. В обители летописцев пересекались энергии всех сил Лаэрты.
Пространство занимали зеркала и столы, но не было пергамента, перьев, чернил или ручек. Только плетёные корзины, пустые и со свитками. Пахло лилиями и розами, слышался шум воды, словно зал находился посреди сада. Очень странно.
Леди остановилась около зеркала в оправе, имитирующей морозные узоры. Мановение ладони, и серебряная гладь показала кабинет Урсулы Кавендиш. Горело дежурное освещение, в кресле никого не было. На клавиатуре лежали исчёрканные алой пастой статьи. Я, в образе студентки Лили Джейсон, крадучись, вхожу в комнату и снимаю защитный экран с Декларации. Хлопок, и стекло рассыпается в сахарную пудру. Древний документ крошится словно сухой лист под ногой человека. Громогласно воет сирена, на меня падает электрическая сеть.
«– Её нельзя украсть, нельзя, – в смятении я покачала головой и прижала ладони к телу, – изначально затея была глупа и бессмысленна!»
Действо продолжилось. Кабинет заполнили вооружённые стражи и выволокли меня, как преступницу, в архив. Оглушив дубинкой, связали и понесли к лифтовой. Вытащить хронометр я не успела.
«– Наставник знал? Он участвовал в создании Декларации! Не мог не знать о драконовских мерах защиты!»
Летописец молчала. Пальцем перечеркнула рот, словно не могла говорить.
«– Знал и одобрил! Отправил на заклание! – я сглотнула, – ради очередных великих целей. Я, как зверь в зоопарке, а Равновесие – зрители за клеткой. Стоят и наблюдают, получится или нет? Утонет или выплывет?»
Прислонившись к стене, я сползла на пол.
«– Что мне делать?»
Зеркало показало ротонду на вересковом поле. С магнолий осыпались цветы, небо скрыли облака. В глубоком сне я лежала на постели. Лицо и ладони покрыла корка льда, иней посеребрил плащ. Спящая царевна из сказки в ожидании лучших времён…
«– Спасибо.»
Слуха коснулся гул воронки, повеяло холодом. Солнце на потолке загорелось ярче, луна потускнела – видимо, близился рассвет. Леди хлопнула в ладоши, и зрение померкло.
Открыла глаза я в спальне ровно за пять минут до звона будильника. Вставать не хотелось, делать что-либо – тоже. Натянула одеяло до носа и повернулась на бок. Признаю: проиграла по всем фронтам. Моральных сил на борьбу с миром не осталось. Начала с поисков Декларации, закончила пошатнувшейся верой в близкое окружение. Достаточно лжи! Сегодня попрощаюсь с госпожой Кавендиш и с помощью хронометра вернусь в Аракаст. Всё.