— Что это было? — спросила потрясённая Эля, убирая с лица прядь светлых волос.
— Не знаю, — тяжело дыша, откликнулась я, осматривая детей на предмет повреждений.
Я начала осматриваться. Вокруг был лес. Только это был другой лес, не августовский с его тёмно-зелёной листвой, ароматами кислицы и смородины. Почва была по-весеннему влажной, проглядывала молодая трава, на деревьях только начали распускаться почки. Это был весенний лес, со всеми своими пьянящими ароматами свежей травы и молодой листвы.
— Мам, а мы что в прошлое перенеслись? — ошарашенно спросил Илья.
— Не знаю, сынок, но нужно осмотреться, — проговорила я. — Нужно найти ручей и сориентироваться какая сейчас часть суток.
— Мам, телефон даже экстренный вызов не дает, — проговорила Эля, выключив мобильный. — Сейчас часа три по полудню, судя по солнцу.
— Зубрила, — фыркнул младший.
— Давайте помолчим, может, услышим воду, — сказала я, прервав намечающуюся перепалку.
Я прислушалась к звукам леса. Ветер играл в ветвях деревьев, пели птицы, неподалёку слышалось журчание воды. По компасу дочери, который она тут же достала из кармана рюкзака, определили, что в той стороне север.
— К северу слышен плеск воды, пойдем на звук, — пояснила я, начиная движение в ту сторону.
Мы шли около получаса, но идти было очень трудно. Наше состояние стало ухудшаться, появилась слабость, сухость во рту, казалось, будто вдоль позвоночника разливается огненная лава и собирается в области солнечного сплетения. Вышли мы к небольшой реке, шириной около двух метров. Берег реки был скалистым, с огромными валунами по краю, но к воде подойти было можно.
— Мам, наше состояние ухудшается, мы не знаем где мы. В нашей местности нет таких рек, это я точно знаю, — проговорила Эля. — Надо искать безопасное место для ночлега. Здесь могут быть дикие звери. Нужно развести костёр.
— Да, я тоже об этом думаю, — откликнулась я. — Посмотри, в двухстах метрах к западу пещерка. Нужно посмотреть живет ли там кто и обустроимся.
Мы двинулись к пещерке. Эльвира достала фонарик и посветила в темный зев. В пещере было сухо и видно, что там никто не жил. Внутри места было не много, но нам и этого хватило. Илья пошел собирать хворост, а мы с дочерью ломать лапник. Вместе выстлали лежанку лапником, из камней выложили очаг и поставили рогатины с перекладиной, чтобы удобно можно было подвесить котелок.
— Эля, думаю, стоит поставить жердины и лапником заложить вход в пещеру, становится прохладно, так будет теплее, — предложила я.
Так мы и сделали. На потолке было небольшое отверстие, туда уходил дымок от костра. Мы приготовили чай. Сил больше ни на что просто не осталось. Легли на лапник и накрылись одеялом. Илью положили между собой, так было теплее.
Наверняка, уснули все мгновенно. Мне казалось, что моя кровь пробивает себе новые капилляры. Тело горело как в лихорадке, иногда я приходила в себя и понимала, что с детьми происходит то же самое. Течение времени уже обходило стороной. Мне снился ветер. Сияющий поток ветра, окутывающий моё тело, проникая в каждую его клетку преображая, перестраивая, совершенствуя.
На вторую ночь, когда жгучая лихорадка всё ещё сковывала мышцы, но ненадолго отпустила сознание, я обнаружила, что дочери нет рядом. В груди сердце сжалось тревожной птицей. На ватных ногах, покачиваясь от пульсаций в голове, я вышла из пещеры и выдохнула с облегчением. Эльвира сидела на огромном валуне, кутаясь в чёрную толстовку, прижимая коленки, обтянутые серыми джинсами к груди. Глаза её казались стеклянными, но в них горел пока недоступный моему пониманию живой огонь. Рядом лежал её раскрытый рюкзак. Она такая неаккуратная, когда занята чем-то.
— Что ты здесь делаешь? хриплым голосом спросила я.
Дочь лениво повернула голову ко мне. Рядом с ней лежало что-то белое. Упаковка аспирина? В руках она держала секундомер. И куда у неё помещается всё это?
— Посмотри, — сказала Эльвира изнеможённым голосом, подняв палец вверх.
Я подняла голову. Прямо над рекой в россыпи звёзд один лунный диск сиреневого цвета набегает на второй гораздо больше — голубой.
— За ночь сиреневый диск проходит два круга, — сообщила Эля. — Голубой один.
Я продолжала, как заворожённая смотреть на небосвод, пытаясь осознать происходящее. Даже боль в мышцах отошла на второй план перед восторгом.
— Этих созвездий я не знаю, — добавила она.