- Аорроэ ивиро гаэмо... аорроэ ивиро талэ... аорроэ ивро итэ...! Аторэ!
Орел с испуганным клекотом шарахается в сторону, когда из рук мага выстреливает вверх длинный клок густого тумана, и с криком бросается прочь, потому что мигом позже туман уже сплошной завесой скатывается на крутые горные склоны, поглощая все на своем пути. И, едва коснувшись его крылом, гордый орел вдруг падает на лету, не в силах бороться с внезапно накатившей усталостью. А упав на острые скалы, с хрустом ломает крылья и замирает, даже не понимая, что уже мертв. Тогда как туман расползается все дальше и дальше, покрывая собой многие и многие версты. Слетает невидимой смертью с гор, с легкостью скатывается на сонные равнины, касаясь самым краешком мирно спящих деревень...
Айра в ужасе закрывает глаза, а потом рвется прочь из уютной колыбели. Стонет от внезапно вернувшихся воспоминаний. Страстно желает спуститься вниз, предупредить, остановить неумолимо приближающуюся смерть... а потом с силой проламывает плотную кору, выпадая из ее тесного кокона, словно новорожденная бабочка, и бежит, бежит, бежит, позабыв про опасность и не замечая, как расступаются перед ней травы. Как склоняется непокорный игольник и как незаметно касается ее светлых прядей своими шипами, покрывая их собственным соком и оставляя на ее растрепанной шевелюре влажные лиловые полосы...
Когда она открыла глаза, было уже светло.
Айра неуверенно пошевелилась, с недоумением оглядывая белый стены и бесконечно далекий потолок, подсвеченный розоватыми стрелами рассвета от раскрытого окна. Ощутила знакомый аромат целебных отваров, услышала приглушенное пение птиц, почувствовала на лице легкую прохладу и со странной отрешенностью подумала, что когда-то уже испытывала нечто подобное. Этот необъяснимый полусон-полуявь, в котором ты вроде живешь и чувствуешь, но при этом тело будто бы двигается сома по себе, мысли вялые и спутанные, никаких желаний нет, в груди поселилась тоскливая пустота, а какая-то часть тебя словно наблюдает за всем со стороны.
- Доброе утро, - негромко поприветствовали ее, и Айра, с трудом повернув голову, увидела возле открытого настежь окна, за которым только-только начинался новый день, весьма необычного посетителя, которого никак не ждала здесь встретить. - Как самочувствие?
- Лер Легран?
Эльф легко поднялся с плетеного креслица, в котором дожидался ее пробуждения, быстро подошел и осторожно придержал за плечо, когда девушка попыталась сесть.
- Не надо, лежи. Ты еще слишком слаба.
Айра все так же отрешенно отметила, что он почему-то перестал "выкать", но послушно легла: ни спорить, ни сопротивляться, ни делать что бы то ни было ей не хотелось. Просто не было сил. Она только прижала к груди вяло зашевелившегося и слабо пискнувшего крыса, который открыл глаза одновременно с хозяйкой, и устало опустила веки, смутно припоминая то, что случилось в последние дни: свои прогулки, виаров, Дакрала, его мгновенную и блестящую ложь, отсрочившую встречу с Викраном дер Солленом на целые сутки... самого мага в обличье зловеще оскалившегося волка... свою злость, быстро перешедшую сперва в недоумение и испуг, а потом в мрачную решимость. Наконец, безумную тяжесть, постепенно вбивающую ее в землю, и гневный рык взявшего верх метаморфа, готового сражаться за себя и хозяйку до последнего.
- Сколько я?.. - хрипло спросила Айра.
- Сегодня неделя, - удивительно мягко отозвался учитель.
- Так много?
- А ты думала? Вы с Кером совсем истощились со своими экспериментами и оказались почти на грани. Едва не погибли, оставшись без резервов. Надо же было сообразить начинать слияние без опытного наставника... - он сокрушенно покачал головой. - Айра, разве можно так рисковать?
- Да я...
- Почему ты ничего не сказала?
- Я не знала, - прошептала она, вспоминая свой последний день в лесу у виаров. - Ничего не знала. И не думала, что за это будет такая расплата.
Да, ярко горящие глаза Викрана дер Соллена, полные холодной злобы и раздражения, ей, наверное, никогда уже не забыть. Точно так же, как и то, с какой невероятной настойчивостью он пытался до нее добраться. Как упорно преследовал, выискивал, вынюхивал и выслеживал. Крался по пятам, ставя коварные ловушки. А когда все-таки нашел...
Айра устало отвернулась, не желая больше вспоминать его лицо. Не имея сил, чтобы забыть о похожем на него звере, облик которого он не имел никакого права на себя примеривать. И на которого просто не имел права ТАК СИЛЬНО походить. Потому что тот зверь был теплым, надежным, живым. Он понимал и умел сочувствовать. А мастер Викран украл его образ и незаслуженно присвоил. Как будто предал ЕГО память. Он, может, и не знал об этом, но все равно - Айра не хотела помнить. По крайней мере, помнить ЕГО. А хотела, чтобы в памяти навсегда остался лишь тот, самый первый, умеющий чувствовать и понимать зверь, с которым бездушному магу было не сравниться. Который не посмел ее обидеть, хотя мог бы, а спас, поддержал, защитил, не жалея себя. И которого она с огромной радостью отыскала бы хоть в самом Занде, если бы, конечно, не понимала с горечью, что больше никогда туда не попадет.