— Брось игрушку — хуже будет! — сурово предупредил я.
— Пошел на…!
Мой шаг назад и разворот левым боком к нему, псих воспринял, как выполнение его строгого указания, но жестоко ошибся: обеспечив себе разбег, я тут же рванулся вперед и подпрыгнул. В последней фазе полета нога распрямилась и, уйдя влево, нашла ребром ступни кисть, сжимающую бритву. Врезаясь согнутыми коленями в грудную клетку противника, я испытал радостное предчувствие победы…
Рано! Псих оказался на редкость живучим. Удар свалил его с ног, но не вырубил. Более того, я плохо сгруппировался и тюкнулся головой о бетон, покрытый битумом. Мгновенной потери сознания оказалось достаточно: мерзавец оседлал меня и вцепился пальцами мне в горло… Страх придавал психу силы, и боролся он с отчаянием обреченного. Чувствовалось, что кое-чему жизнь его научила… Мой мозг, быстро угасающий от недостатка кислорода, наконец встрепенулся и дал командный импульс мышечной системе: тело рванулось вверх, выгнулось дугой и сбросило наездника…
Однако псих вскочил первым и успел махнуть ногой… Попал он, разумеется, снова в мою многострадальную голову, и я, успевший встать на четвереньки, опять вынужденно перешел в партер. С диким криком, почерпнутым из "каратюшных" фильмов, враг подскочил, рассчитывая опуститься подошвами мне на… Ну, да что повторяться — и так ясно, куда! В последний момент я успел повернуть шею и убрать щеку с того места, куда он не замедлил приземлиться. Повторный перекат уберег мои ребра, третий — живот. Дальше катиться было некуда — я уперся спиной в кирпичный барьерчик, росший по периметру крыши. Мои глаза, увидев потертый носок приближающегося ботинка, инстинктивно закрылись, но удара не последовало. Вернее, это я осознал потом, а сначала услышал приглушенные хлопки двух пистолетных выстрелов подряд…
Из положения "лежа" виделись ясно только подошвы в метре от моего носа. Приподнявшись на карачки, я различил общие контуры тела психа, завалившегося на спину, а дырку от пулевого ранения в грудь — лишь при взгляде с высоты своего полного роста. Его рубашка быстро намокала от крови. Грязная борода частично отлепилась, открывая правую щеку бравого охранника ночного клуба "Рапид" по имени Федя.
С крыши соседнего дома махал рукой Никодимыч. Нина прижалась спиной к стене агрегатной, с ужасом глядя на своего мучителя.
— Он жив? — выговорила девушка, едва я избавил ее рот от кляпа.
Федор шевельнул рукой и застонал.
— К сожалению! — Я смачно сплюнул, чем лучше любых слов выразил всю остроту переполнявших меня эмоций. Не убить человека с двух попыток при расстоянии всего в тридцать метров! Завтра же отправлю шефа в милицейский тир — пусть тренируется на старости лет.
Сысоеву наскучило наблюдать за санитарами, запихивающими носилки в "карету скорой помощи". Он сел вполоборота на переднем сидении ментовского "уазика" и хмуро пожаловался:
— Не знаю, в какую больницу его отправлять. Боюсь, что городские врачи, проведав о том, какую птицу к ним доставили, нечаянно прирежут Брызгалова на операционном столе!
— Отвези в область, коль бензина не жалко, — посоветовал Никодимыч, сидевший вместе со мной сзади.
Медики успели вымыть меня сверху и до плеч, запеленать башку чистыми бинтами и выделили граммов тридцать спирта для приема внутрь в целях поднятия духа. Известно, что капля алкоголя действует на уставшего человека, как пол-литра на бодрого: та же разморенность, благодушие и желание поболтать.
— Если бы шеф уложил в цель обе пули — вопрос с госпитализацией Федора отпал бы сам собой, — проворковал я, вовсе не желая уколоть начальника.
Однако он обиделся.
— Другой бы спасибо сказал… — проворчал Никодимыч. — Сейчас бы кое-кого во вторую машину грузили — параллельно.
— И без красного креста! — хохотнул Митрич. — Рядом стоящие дома — это Брызгалов хорошо придумал: на одном — он с заложницей, на другом — вы. Для торгов требуется лишь слегка напрячь голосовые связки. До него вам не дотянуться — делай с девчонкой, что хочешь. Прыгнули б или нет, а?
Я усмехнулся и промолчал: пусть Никодимыч выкручивается — он же играл роль неудачника.
— Смейтесь, смейтесь! — проговорил шеф. — Посмотрел бы я, как бы вы смеялись, окажись на моем месте! Лично мне было не до смеха, когда псих отправил меня на крышу дома, соседнего с тем, на котором я оставил заложницу и напарника. Хорошо, хоть по дороге допер!
— На чем добирался-то? — поинтересовался Митрич, любовно поглаживая руль трудяги-"уазика".