Он указал мне на лоб. Красный круг горел на моей коже, будто ожог.
— Вот доказательство. Разве обратился бы Орел против тебя, будь ты невиновен?
Все заранее заготовленные слова застряли в горле. Но я взял себя в руки.
— Это результат, а не причина, Карл, — выдавил я. — Орел не шел против меня. Это был ты. Ты поверил злословию со стороны моего врага, а потом ты незаметно подкрался и ударил, когда я был слаб и беззащитен. Ты…
— Я поверил своим глазам, — резко парировал Торнвальд. — Я подозревал, что Орел наказывает тебя после того случая со священным наркотиком. И когда ты сломал палец, это тоже наверняка была его кара. А потом Орел наслал на тебя грипп…
— Ничего Орел не насылал! Наверное, это был Мамм, если вообще…
— Мамм? — Он был поражен. — Чтобы Президент намеренно насылал чары на другого Президента? Ты меня удивляешь, дух. Он бы не решился. Его тотем сразил бы его. Нет, это был Орел, дух. И я понял, что, если Орел позволил всем этим проклятиям обрушиться на тебя, ты виновен. Я понял это даже до того, как Орел пришел ко мне во сне и отдал приказ.
— Значит, ты назначил нового Черного президента и первым его заданием было убить меня?
Торнвальд кивнул.
— Карл, ты никогда не совершал ошибок?
— Часто, дух. Но никогда, если речь шла о священных вещах, потому что я лишь подчинялся приказам Орла. Президент должен забыть о личной выгоде. Тебе бы тоже следовало помнить об этом.
— А ты всегда правильно понимал приказы Орла?
Судя по всему, это Торнвальда несколько смутило.
Очевидно, прежде он не задумывался об этом. Но он решительно кивнул.
— Конечно. Как могло быть иначе?
— Могло. — Я криво усмехнулся. — Только что. — Я встал и стукнул кулаком по столу. — Хочешь, я объясню тебе, что произошло, Карл? Ты решил избавиться от меня. Это у тебя был личный мотив. У тебя, не у меня. Ты знаешь догму, Карл. Мы обвиняем других в том, что сами хотим совершить. Спроси себя, правда ли это? Не отвечай, Карл, просто задай себе этот вопрос. Послушай меня! Ты слышал сплетни обо мне. И ждал своего часа. А когда у меня началась полоса неудач, ты решил, что дело в магии, ведь тебе было удобно так считать. Ты впрыснул наркотик, или накурился, или загипнотизировал себя, и увидел сон. Простой, а не священный. Но ты принял его за вещий, так как ты этого хотел. В своих эгоистичных целях ты злоупотребил священной властью! И тебе это не сойдет с рук, Торнвальд! Орел заберет тебя!
Его круглое лицо побледнело, он с ужасом смотрел на меня.
— Это не так! Это не может быть правдой!
— Может. Это и есть правда, и я докажу! — Я снова стукнул по столу. Отлично. Теперь он в моей власти. — Магия бессильна надо мной! Греховная магия не может задеть человека, находящегося под защитой Орла. Прошлой ночью Орел пришел ко мне и дал священное обещание. Я не умру, Торнвальд. С тем же успехом можешь прямо сейчас снять свое заклятие кражи души, так как оно бессильно. Я не умру.
Кровь прилила к жирным щекам Торнвальда. Его всего трясло.
— Ты должен умереть. Как только заклятие начинает действовать, ничто не может остановить его. — Его голос дрожал.
Я пожал плечами. Может, он и прав. Я никогда не слышал, чтобы заклятие снималось после объявления.
— Это твои похороны, — заявил я. — Ты проиграешь в любом случае. Потому что я умирать не собираюсь.
Торнвальд закрыл глаза и сцепил пальцы.
— Орел сказал мне… — В его голосе сквозило отчаяние. — Я знаю! Я не совершал греха! Ты сам это увидишь, дух, когда завершится твой путь в страну духов.
— Ты туда попадешь раньше.
Он прикрыл глаза руками и произнес короткий заговор против сглаза тотема. Не отрывая рук, он сказал:
— Возвращайся к себе, дух. Оставь меня. Ты меня очень встревожил, но я знаю, что ты несчастлив. Я должен все стерпеть. Возвращайся, надень священную тунику и подготовься к похоронам. Все прояснится перед тобой, когда ты полетишь с Орлом.
Я рассмеялся ему в лицо и вышел.
На полпути домой, на движущейся полосе, сказались последствия болезни. Из-за слабости и головокружения все поплыло перед глазами… Очнулся я уже в постели, на черных простынях, в темном и пустом доме. На мне была треклятая туника с Орлом на груди. Новая одежда пропала.
Какое-то время я валялся в кровати, размышляя. Наконец я встал и на нетвердых ногах спустился по эскалатору к входной двери. На пороге стояли черные блюда с едой, на двери снова висел черный венок. Никто не смотрел на меня, пока я стоял на залитом солнцем пороге.