Бобби ехал по подъездной дороге впереди Винчестеров. Хрустящий под колесами гравий предупреждал об их приближении. Дин почти ожидал, что сейчас на крытое крыльцо выскочит неприветливый тип и, размахивая дробовиком, пригрозит стрелять на счет три, если они не уберутся с его собственности.
Бобби припарковал машину за темно–зеленым «Эль Камино», почти таким же старым, как «Монте — Карло», но в лучшем состоянии. Рядом стоял серебристый «Додж Рэм», на десяток лет старше своего модельного года. Чтобы не перекрывать дорогу обоим автомобилям, Дин припарковался за машиной Бобби.
— Говорить буду я, — сказал Бобби. — По крайней мере, пока ситуацию не прощупаю.
Дин изобразил жест «только после вас», и они с Сэмом вслед за Бобби направились к крыльцу, но остановились у нижней ступеньки. Бобби постучал костяшками в дверь, однако никто не ответил.
— Тащи сюда свою задницу, Рой! Это Бобби Сингер!
Дин взглянул на брата:
— Грубость из лучших побуждений?
Дверь распахнулась, и за ней обнаружился высокий мужчина в зеленой футболке, черном кожаном жилете, вылинявших джинсах и потертых ботинках. В бороде и длинных, завязанных в хвост волосах, блестела седина. Дин не сразу сообразил, что у него отсутствует половина левой руки — культя заканчивалась над тем местом, где когда–то был локоть.
Рой нахмурился:
— Я не глухой, старый ты ублюдок.
— Старый? — переспросил Бобби. — Чья бы корова мычала, не слышал такого?
— Я уже говорил, что завязал, Сингер. И снова ввязываться не хочу.
— А я и не прошу, Рой. Нам нужна крыша над головой. Вот и всё. Мы не будем тебя стеснять.
Не переставая хмуриться, Рой поскреб челюсть:
— Даже и не знаю.
— А я думал, мы договорились.
— Ничто не вырезано на камне, Сингер.
— Пару дней — вот и всё, что мы просим.
— А эти двое, — проговорил Рой. — Винчестеры, а?
— Сэм и Дин, — кивнул на них Бобби.
— Эти двое во всех новостях.
— Самозванцы, — объяснил Бобби. — Я тебе уже три раза по телефону говорил.
— Да, да, — начал уступать Рой. — Вы же меня втягивать не будете?
— Честное слово.
— Не хочу никаких проблем.
— Хотелось бы сказать, что мы сами на них не нарываемся, но ты в курсе, что это не так.
Сэм, который наблюдал за их перепалкой со все возрастающим беспокойством, шагнул вперед:
— Бобби, мы найдем другой вариант…
Вообразив продуваемую всеми ветрами хижину, с крысами под ногами и отсутствием канализации, Дин бросил на брата раздраженный взгляд «Ты издеваешься?»
Рой вздохнул.
— Пару дней, — сдался он. — Но на что бы вы не охотились, сюда это не тащите. И помощи не просите. Я вообще об этом слышать не хочу, если честно, — он выразительно помахал в воздухе культей. — Вот мое пенсионное удостоверение. Кончился порох в пороховницах. Я пас. Ясно?
— Кристально, — отозвался Бобби.
Рой шагнул назад и придержал дверь.
Пока Дин доставал из багажника сумку–холодильник, набитую пивом и чем покрепче, Сэм оглядел дом Демпси, надеясь, что его любопытство не слишком очевидно. Невысказанная боль Роя таилась на поверхности, под тонким слоем ледка эмоций, и Сэм сомневался, что он захочет отвечать на вопросы, которые заставят его обратиться к травматическим событиям прошлого.
Стены из темного дерева поглощали весь свет, и в доме — в тон настроению Роя — царил полумрак. Или, может быть, наоборот. Перед гостиной располагалась кухня — стойка, табуреты, ведущая наверх лестница. Слева находилась отдельная обеденная зона, справа — камин. Дом выглядел истинно холостяцким — ни цветов в вазах, ни других следов женской руки — но чистым и прибранным. У двери стояла вешалка из красного дерева, на полу лежали декоративные индейские коврики, а над плитой висели большие аналоговые часы. Обстановка была эффективная, но почти безликая, как на съемной квартире, а Рой казался скорее управляющим домом, чем его владельцем.
Единственными личными предметами были висящие в ряд фотографии около кухни. На одной молодой Рой с волосами до плеч обнимал привлекательную брюнетку. На другой та же женщина держала в руках маленького мальчика. На третьей этот же мальчик — уже юноша лет двадцати — стоял перед зеленым «Эль Камино», с улыбкой и болтающимися на указательном пальце ключами. На четвертой фотографии он стоял навытяжку — в полицейской униформе и серьезным выражением лица.