– Я хочу понять, почему Ванька пьянствует, – медленно сказала Леля. – Мне кажется, это ему и удовольствия-то большого не доставляет… Меня пугает, что он, когда пьяный, всех будить бросается, кричит, в двери ломится, даже к чужим.
– Он нас с Игорем всегда поднимает, когда пьяный приходит, – подтвердил Отличник. – Просит, чтобы мы дежурили, потому что боится во сне проблеваться и задохнуться.
– Сколько я с ним ни пила, его никогда не тошнило, – заметила Леля. – И мне страшно, Отличничек, когда он пьяный… Он сам не знает, куда злость свою девать, и бегает, всех будит, буянит или еще дальше напивается. И страшно, и жалко его, ты не представляешь, как жалко. – Леля глядела в глаза Отличнику. – Ведь он совсем не злой, просто ни капельки. Он мягкий, добрый, веселый, умный. Умные ведь не бывают злыми – только жестокими.
– Почему же тогда он злой?
– Мне кажется, что это не злость, а отчаяние. Он от отчаяния кажется злым. И гудит от отчаяния.
– А откуда у него это отчаяние? Леля пожала плечами.
– Мне кажется, что ему просто страшно быть наедине с собой. Мучает его что-то… – Она отвела взгляд от Отличника. – Он вечно выделывается и выдает себя за другого. Раньше он в приличной компании пил – с нами, с Игорем, со Стрельченками, с Мишей Беловым, с Бумагиным, и все было нормально. А с третьего курса начал бухать с какими-то идиотами типа Гапонова, Рината или Геперозова – вот тогда и пошел буянить. А почему? Что случилось?
– И ты считаешь, что это оттого, что он себя боится?
– Что-то и страшное, и жалкое у него на душе, и он боится думать об этом, изгоняет все мысли. Но что с ним может быть? Это, понимаешь, не чего-то там плохое, ужасное, вроде как он зарезал кого, а, наоборот, что-то хорошее, чистое, что у него отняли…
– Я знаю, что ты думаешь, – сказал Отличник. – Ты думаешь, что все Ванькины вывихи из-за того, что он в кого-то неудачно влюбился и любит до сих пор.
– А разве не похоже? – тихо спросила Леля. – Ведь я ему нужна, только чтобы потрахаться со мной…
– Нельзя так говорить, Лелечка. И думать так нельзя, – твердо возразил Отличник. – Он любит тебя, но почему-то боится своей любви. Он не тебя мучает, а себя.
– И все же я не могу так жить… – совсем тихо сказала Леля.
Леля ссутулилась и поникла, сплела пальцы и стиснула руки между коленей. Отличник за подбородок осторожно приподнял ее голову, чуть нагнулся и заглянул ей в лицо. Леля сидела не открывая глаз, но ресницы тяжело набухли слезами.
– Ну что ты, Лелечка, – нежно сказал Отличник, утешая ее, как только что его утешала она. – Конечно, Ванька – свинья… Но ты терзаешь себя, когда пытаешься его осуждать. Брось. Прими его таким, какой он есть. Ведь твой главный дар – это сострадание… Ты это умеешь… Не изменяй себе, и все придет. Если хочешь, я помогу тебе, как получится, конечно…
Леля молча и вслепую подставила ему губы. Отличник поцеловал ее, и она стала вытирать лицо ладонями.
– Может, так и надо… Во мне, Отличник, иногда вдруг столько гадких мыслей появляется, что я сама себе удивляюсь… А ты говоришь, что я добрая.
– Это плохо, когда гадкие мысли, – согласился Отличник. – Но это не самое страшное.
– А что самое страшное?
– Когда не любишь, – убежденно сказал Отличник.
И тут дверь вдруг распахнулась и с порога раздалось:
– Та-ак, мои кости моют, сплетничают, на постели валяются!.. Лелька, я тебя сколько раз предостерегала от случайных связей? Тем более с детьми.
Нелли закрыла дверь, скинула туфли и положила на стол сумку. Леля встала и подошла к Нелли, которая в это время убирала в шкаф косынку. Леля обняла ее сзади за талию и потерлась щекой о плечо.
– Ты все-таки не пошла на консультацию, Нелечка?
– Уйди, старая шлюха, – сварливо сказала Нелли.
– Ты меня еще любишь, Нелечка? – жалобно спросила Леля.
– Лелька, ты сама подумай, – отстраняясь и разворачиваясь лицом, нравоучительно сказала Нелли. – Я люблю Отличника. Ты у меня его отбиваешь. Целуешься, валяешься с ним в койке, ревешь – вижу по глазам. И как я могу любить тебя после этого? – Она сделала паузу и сказала Отличнику: – Я сейчас буду переодеваться, но ты можешь не отворачиваться. С детьми даже в женскую баню пускают.
Нелли начала расстегивать пуговицы блузки.
– Но ведь Отличник не твой лично, Нелечка, – заметила Леля. – Я ведь могу немножко его полюбить, пока тебя нет.
– Как не мой? – удивилась Нелли. – А чей же? Кто его воспитал, родил, грудью вскормил, в конце концов?
– Отличник общий, – упрямо возразила Леля.