Тишина. Неужели его нет?
Снова поднес руку к двери. Не успел ее коснуться, как она отворилась. Из темноты вынырнул Вася, в одних плавках, и повис на мне.
Нежданчик!
Я схватил Ваську в объятия и увлек обратно, в его комнату. Такой встречи от него я реально не ожидал. Вот оно, оказывается, что. Жаров тут гарем себе создал у меня под носом, и я не в курсе. С другой стороны, как меня, худого и стройного, как тростник, можно перепутать с этим деревенским детиной?
Но Вася, все равно продолжал льнуть ко мне, тискаться, обниматься, целовать меня. Я поплыл. Не зря, из-за Васьки, девчонки устраивали мордобой. Такой секси, такой жаркий, ноги предательски дрожат от таких объятий.
— Ну же, сладенький, не так быстро, — шепчу ему на ушко, когда он рвется стащить с меня вещи. — Мы еще успеем… — а у самого голос сдавать начал.
— Сейчас, быстрее! — отвечает взволнованный голос Сорокового. Его реально трясло, как наркомана.
Без разницы, что двери были не заперты, все равно единственный, кто мог сейчас зайти, ключи при себе имел. И это подстегивало еще сильнее.
Мы все еще стоя обнимались, когда Вася повернулся спиной ко мне, откровенно прижимаясь упругой попой к моему паху и упираясь руками в спинку кровати.
— Хочешь меня?
— Конечно, хочу! Тебя просто нельзя не хотеть, — наклонился к нему, прошептав на ушко, провел по наружному краю кончиком языка. — Ты сногсшибательный… такой развратный, что слов не хватает.
Рукой по его плавкам, в которых, трепетно подрагивает, весьма ощутимый инструмент, реагируя на каждое мое касание. Да, а тут и правда, было за что подраться!
Когда я сжал, сквозь ткань, его ствол, Вася тихонько заскулил, по новой начиная вертеть попкой. Ну что за несносный парень! Спускаю с него последний элемент облачения. А у самого стояк не уступает.
Сжал в руках сочные половиночки. Вася выдохнул с жаром и стоном.
— Не томи, быстрее… — его голос завибрировал, стал притягательным, бархатным. Совершенно не похожим на прежний говорок.
— Какой же ты нетерпеливый, какой горячий…
Сбрасываю с себя все, что на мне оставалось, развожу его ягодички, мну в руках, а у самого, в висках, барабанная дробь от возбуждения. Сплюнул на пальцы, поднес ко входику, надавливая на упругое колечко, разминаю его, подготавливая. А в ответ, только стоны и шипение, сквозь которые едва улавливается: «Быстрее».
— Ну, что же ты неугомонный-то такой, — подвожу свою головку ко входу, а Вася уже насаживается.
Впервые вижу такого страстного. Такое нетерпение…
Вхожу в него, медленно и уверенно, насколько смог глубоко. Даю нам обоим отдышаться и плавно продвигаюсь до предела. Еще остановка, ритмичное изменение угла, от которого Вася выгибается, как пантера, запрокидывает назад голову, и с каким-то всхлипом, стонет: «Еще…».
Тише, тише мой хороший… будет тебе еще… какой же ты страстный, невыносимо сексуальный. Так и хочется, брать тебя всю ночь, вот так, раз за разом, слышать твой пьянящий голос.
Еще… еще сильнее и резче… сжимая его в своих объятиях, лаская и теребя малюсенькие ягодки сосков… покусывая его шею и плечи…
Вася! Почему ты делаешь меня грубым? Будишь во мне темные стороны моей, и без того, не кристальной сущности.
— Пожалуйста… — я чувствую, как ты вибрируешь, как уже вот-вот взорвешься, — Пожалуйста… разреши мне…
Томящая волна прокатилась по телу, спазмом сжимая и обдавая жаром пах.
— Конч… ай…
Финал был бесподобный.
Вася кончил, не касаясь ствола.
Даже у меня это получалось редко.
Я медленно вышел из него, аккуратно, чтобы не причинять лишнего дискомфорта. Повернул к себе и обнял. Ноги ватные, уже не способные стоять, валюсь вместе с Васькой на его кровать, усаживая себе на колени.
— Какой же ты красивый, — провожу рукой по растрепанным волосам.
Вася поворачивает голову, смотрит на меня в полутьме, и тут лицо его меняется. У него реально начинается истерика. Я едва успел закрыть его рот ладонью.
— Тихо, родной, успокойся. Я не сделаю тебе ничего плохого, — прижимаю его, вырывающегося, пытаюсь успокоить.
Вот это палево. Неужели он меня перепутал с кем-то? А если перепутал, то с кем?
Ты будешь только мой
— Тише, мой мальчик, тише. Не шуми. Успокойся, — а самого в жар бросает.
Обнимаю, сжимаю в объятиях Ваську, и отпустить не могу, и причинить боль не в состоянии. Его колотит, он испуган, дышит прерывисто. Господи, да что же происходит?
Взял с кровати одеяло, укрыл его, с рук не спускаю. Он уже не пытается кричать, у него стучат, от крупной дрожи, зубы. Глажу его по волосам, придерживаю, несильно прижимая к себе второй рукой.