Гораздо лучше мы осведомлены о социальной и экономической жизни Галлии. Недавно вышедшие замечательные работы Ш. Жюллиана, Ф. Кюмона и Ф. Штеелина позволяют нам ограничиться кратким очерком. Но и здесь следует избегать поспешных обобщений. Нарбонская Галлия, подобно Бетике, подверглась более глубокой романизации, чем Аквитания и Лугдунская Галлия (включая Бельгику). Южные провинции тоже были полностью романизированы, как и Северная Италия. Так же как в Бетике, ведущую роль здесь играли римские колонии, которым были отведены обширные территории. Некоторые из этих колоний, например Арелат и Нарбон, превратились в богатые торговые и промышленные города; другие, как, например, Аравсион, Виенна и т. д., были центрами крупных, хорошо культивированных аграрных районов. На территориях двух крупнейших племен этой провинции — воконтиев и аллоброгов — в политике романизации был принят особый курс, аналогичный тому, который мы наблюдаем в отношении гельветов, живших в Gallia comata. Эти территории долгое время продолжали сохранять характер сельской местности с единичными городами. Основное развитие протекало в рамках pagi и vici, причем последние под влиянием растущего благосостояния естественным образом во многих отношениях принимали городской уклад жизни. Однако система управления оставалась в них по сути дела негородской, хотя и была отделена от управления остальной сельской местности.
Как и в Бетике — а может быть, даже в еще большей степени, чем там, — земельная собственность была здесь сосредоточена в руках немногих владельцев. Нам неизвестно, какая доля этих земель принадлежала императору, но не исключено, что прекрасная вилла в Ширагане в окрестностях Тулузы, недавно обнаруженная археологами, представляла собой императорское поместье и что многочисленные черепки, которые находят на Монте Тестаччо, свидетельствуют о том, что в этой провинции существовало большое число государственных поместий. Кроме того, в лапидарии Нарбонской Галлии есть надписи, которые говорят о том, что там имелись служащие императорского управления патримониальных имений; в этом нет ничего удивительного, так как не подлежит сомнению, что богатым римским сенаторам времен республики принадлежали в этой провинции большие земельные владения. Самыми богатыми землевладельцами наверняка были жители крупных процветающих городов, отчасти из числа коренного населения, отчасти также италики. В последней главе мы говорили о значении торговли, которой занимались представители этой городской буржуазии, и можно с уверенностью предположить, что разбогатевшие купцы вкладывали часть своих денег в приобретение земельной собственности. Прекрасные здания в городах Южной Франции и великолепные надгробия городской аристократии свидетельствуют о размерах их состояний и о развитом чувстве гражданского долга перед своей общиной. Относительно того, в какой степени наряду с крупными доменами типа Ширагана было развито среднее и мелкое землевладение, невозможно высказать даже предположительного суждения. Упоминание о неких possessores в Аквах Секстиевых вряд ли можно принять за свидетельство существовавшей на территории города группы мелких землевладельцев. Скорее, под словом possessores подразумеваются в данном случае не землевладельцы, а владельцы домов.
Более четко вырисовывается перед нами картина жизни других галльских провинций. Несомненно, города развивались здесь медленно. А их жители в основном были заняты в торговле и промышленности или были чиновниками. О некоторых из этих городов — главных центрах племен, еще не утративших свое былое единство, чьи племенные названия со временем вытеснили индивидуальное имя города (Лютеция), — мы имеем довольно отчетливое представление. В качестве примеров достаточно привести несколько подобных случаев: с одной стороны, это Avaricum (Бурж), Augustodunum (Отён), Agedincum (Сане) и Rotomagus (Руан), с другой — Namenetes (Нант), Меdiolanum Santonum (Сент) и уже упоминавшийся Париж (Parisii). Руины этих городов, правда, не идут ни в какое сравнение с остатками городов Южной Франции. Однако главным источником благосостояния этих городов были не торговля и промышленность, а сельское хозяйство. Интересно читать описание многочисленных новшеств, которые вводились галлами в области сельского хозяйства до и после римского завоевания. Эксплуатация земли в Галлии производилась исключительно методами систематического земледелия. Представителями этой формы хозяйствования были крупные землевладельцы, члены племенной аристократии, в чьей собственности находилась земля до и после римского завоевания, а также иммигранты, нажившие свое богатство в торговле, промышленности и банковском деле. Местные ремесленники и торговцы, сколотив состояние, конечно, то се вкладывали часть своих денег в покупку земельной собственности. Об этом свидетельствуют не только описания Галлии, которые мы находим у Полибия, Страбона, Цезаря и т. д., но и остатки сотен больших и маленьких вилл, обнаруженных при раскопках в Галлии. То, что эти виллы были разбросаны по всей стране, настолько известный факт, что нам нет нужды на нем останавливаться. Тщательные археологические раскопки, произведенные в последние годы во Франции, Бельгии и на Рейне, особенно в левобережной его части, дали нам исчерпывающее представление о различных типах этих земельных владений: здесь имелись большие виллы богатых крупных землевладельцев, разбросанные вокруг крестьянские усадьбы, а также обширные vici сельскохозяйственных рабочих, прикрепленных к виллам не в силу закона, а в силу экономических условий, подобных тем, что существовали в Помпеях. Характерно, что многие города и деревни в этих странах и поныне носят названия, которые являются производными от имен владельцев этих вилл. Таких названий существует огромное множество. Характерно также, что многие храмы местных богов в Центральной, Северной и Западной Галлии не относились к городу, а представляли собой центры культа для сельского населения, жившего в национальных кельтских деревнях. Некоторые деревни раскопаны археологами, и мы видим, что они мало чем отличались от кельтских деревень доримского периода. Интерес представляют также театры, которые имелись по всей стране и, как правило, располагались в непосредственной близости с только что упомянутыми негородскими храмами. Первоначально они, несомненно, использовались для проведения религиозных церемоний, связанных с туземными, культами.