Мне хочется думать, что я лучше вас. Я смотрю на своих соратников и думаю об их пустых желаниях. Ради чего вы боретесь? Ради прогресса или чтобы сохранить статус-кво? Если мне и удастся свершить что-то этим вечером, пусть я смогу убедить слушателей, что возрождение возможно в складках-схватках иррациональных платьев. Такие пути прежде не открывались смиренникам и невеждам нашей бездны. Довольно плиссировки и корсетов! Время сплести и прочувствовать новые чудеса. В спину моей последней возлюбленной вшили черный кокон, являвший миру самую страшную из сверхъестественных ран. Ее смерть была необычайно возвышенной.
До начала этой речи меня терзали сомнения. Я узнал о гибели Деси Бириновой из восточного филиала нашего общества. В газетах писали, что она умерла от фатальной передозировки — какое странное, роковое стечение обстоятельств! Я приглядывался к подобным случаям, чтобы открыть стоящий за ними миф, воображая, что любая трагедия, по сути, произведение искусства. Вы ужасно обманываетесь, господа! Вы попираете землю, которая сожрет вас, едва породив.
Ваш мир готов взорваться, а вы подчиняетесь этому человеку? Неужели целые поколения людей не открывали ни одной книги?
Деся любила черный и кремовый цвета, и ткани, говорившие о ее неприкаянности. Глубокие вырезы уходили в нежную плоть, изо лба вырастали когти, острее волчьих. Иррациональное платье впервые слилось с телом, и наше нечестивое общество обрело святость. Она была королевой этого мятежа, Богатырь, и теперь она мертва.
У революции огненная пасть, а я пытаюсь открывать свой жалкий рот. Когда же все узрят ужасающую, бурлящую здесь пагубу? Мое знамя, мое послание вам — это иррациональное платье. Но не только оно, мои милые. Такие наряды расколют первоэлементы, облекут хаос и явят нам абсолют.
Не думайте, что это моя Нагорная проповедь! Подобные вещи — явления календарные, а мы — в сезоне бурь. Я вижу себя осколком другого мира — первым, узревшим начало великого пожара на востоке. Как и вы, я не славлю взрывы, оружие и трупы на улицах. Каким же беспечным стал этот мир!
Вас охватывает ощущение легкости и покоя. Разве вы их не видите? За этими одеждами, шляпами и знакомыми силуэтами таится откровение более важное и глубокое! Вообразите, что вы живы! Складки, слои ткани, перекрывающие друг друга узоры — все бросает вызов обыденности и сводит с ума. Вышивки, надрезы и иллюзии вкуса!
Можно сказать, что я выродок. Мои зубы спилены до иголок. Я питаюсь смятением высшего общества. Человеку, заключенному в темницу иррационального, легко странствовать по этому миру. Ваши коридоры — мои леса. Ваши вздохи — мои инструменты.
Об этом искусстве еще не написано книг. Наше бытие — не абсолютно, а временно. Милый Богатырь превратил вас в животных. Кости тех, кто противился его силе, устилают речное дно.
Итак, дорогие горожане, что дальше? Всегда будут страдания, тайны и смерть. Ваши дети спрашивают о них, но вы не отвечаете, желая покоя, просто желая дышать! Здесь нет детских философов. Никого — честнее меня и их — общества иррациональных платьев.
Все это — дела мертвых, и они — не по мне. Вы все покойники, и это не ошибка. Я говорю об истине, скрытой в ваших сердцах. Не заблуждайтесь — лесть, пошлость, отсутствие вкуса свидетельствуют о мертвой душе.
Когда-то я был таким же, усталым и черствым. Однажды, совершенно случайно, я зашел в странный сад, и мне в глаза бросился поникший цветок, чьего оттенка не смог бы описать ни один человек, узнать который не удалось бы ни одному ботанику! Я всегда говорил, что в природе заключена сама жизнь — в бесконечном разнообразии фасонов и стилей.
Здесь и сейчас я связываю эти невысказанные истины. Я знаю, вы слабы. Хватит! Взгляните на него. Перед вами флюгер! Лицемерный хамелеон! Не пытаясь прервать мою речь, он смотрит в глаза смерти. Именно такие мгновения и должна сохранять Литература!
Назовите себя грязью — я вижу вас насквозь. Колеса, вращающие миры, замирают от подобного совершенства. Симфония вашего воскресения — обратившаяся в камень ария рыдающей луны.
Помните твид и черную кожу? Кружева? Привкус темной женственности и романтизма? Вообразите, как они облекают вошедшую в зенит звезду отчаянья. Представьте наряды за гранью евклидовой геометрии, органику иных планов. Кровь тех, кто носит такие одежды, воистину благородна — будь то политик, жандарм или красавица-селянка. Остановитесь, подумайте. Оглянитесь. Разве жизнь не пошатнулась под действием незаметно наползающего хаоса?