— Прекрасно воспитан, — ответил мистер Дабни. — Хороший парень. Ему тоже нравилась ферма.
Черты Дабни постепенно проступали, Ленокс словно увидел перед собой обстоятельного юношу из среднего класса, с большим чувством собственного достоинства, но прежде всего — одаренного: об этом говорили все, от Хетча до Стампа. Детектив решил перейти к догадкам и предположениям.
— Как вы думаете, могли ваш сын последовать за Джорджем Пейсоном из дружеской преданности? Если бы главной фигурой в деле был Джордж, — Ленокс мысленно вернулся к балу в колледже Иисуса, — мог бы Билл бросить все ради друга, ради того, чтобы его выручить?
— Ну конечно, — начала миссис Дабни, но осеклась, увидев, что муж погрузился в глубокие раздумья.
Все трое какое-то время молчали.
— Да, мистер Ленокс, именно так он бы и поступил, — прозвучал наконец ответ. — Знаете, мы, мидлендцы, меняться не спешим. Три поколения моих предков жили и умерли на нашей земле. Не поймите меня неправильно, мы не порхаем между Лондоном, Оксфордом и деревенским домом. Мы привязчивы. Нам нравится постоянство. Мы не изменчивы.
— Понимаю, — тихо сказал Ленокс.
— Поэтому я отвечаю «да». Билл остался бы верным своим друзьям. Я бы даже сказал: верным во что бы то ни стало. — Он умолк на мгновение. — Но при всем том, мистер Ленокс, если дело и вправду касалось Джорджа Пейсона, упокой Господи его душу, почему же Билл до сих пор скрывается? Что мешает ему вернуться?
Вот в кого так проницателен Дабни-младший, мелькнуло у Ленокса.
— Верно подмечено, мистер Дабни. Думаю, дело в страхе. Скорее всего до убийства Пейсона ребята не подозревали, насколько все серьезно. Если я хорошо представляю себе Билла, он правильно оценил грозящую опасность и решил затаиться.
Они говорили еще минут двадцать. Ленокс успел разглядеть, что за нарочитой обстоятельностью мистера Дабни, за легкомысленной суетливостью его жены скрываются ни с чем не сравнимые беспокойство и мука — тревога за единственного сына. Видеть людей в такие моменты Ленокс не любил: работа постоянно напоминала ему, как они уязвимы и слабы. Не отсюда ли его скептическое отношение к природе человеческой? Может статься, так оно и есть.
Прощаясь, он поблагодарил их и обещал постоянно поддерживать связь. Из гостиницы детектив снова направился в Бодлианскую библиотеку, где провел в бесплодных поисках еще один час. Однако прежде чем уйти обедать, он написал Гудсону, что отмел мелькавшую у них с инспектором версию о причастности Билла Дабни к смерти Джорджа Пейсона. После сегодняшней встречи предположение казалось абсолютно невероятным.
В «Медведе» Ленокс с жадностью набросился на отбивную из говядины с отварным картофелем, зеленым горошком и подливкой, запивая обед бокалом шенди.[19] Вскоре с едой было покончено. Он сидел за старым, испещренным инициалами столом, пил кофе и смотрел в окно. Холодало, а кофе нес возрождающее тепло. Под низко нависшими потолками в теплом логове «Медведя» детектив почти забыл о тревогах — но снаружи, он знал, ждет дело, от которого мороз пробирал по коже.
Перед тем как вернуться в «Рэндолф», чтобы переговорить с камердинером — может, Грэхем начнет искать Джеффри Кентербери независимо от инспектора Гудсона? — Ленокс не удержался от короткой прогулки по старым каменистым дворикам колледжа Корпус-Кристи, который стоял совсем рядом с «Медведем».
Из Корпус-Кристи, которому традиционно покровительствовали епископы Винчестерские, вышли многие прославленные гуманисты. Эразм Роттердамский, чью «Похвалу глупости» сейчас медленно, но упорно одолевал Ленокс, в свое время во всеуслышание похвалил библиотеку колледжа за то, что там хранились книги не только на латыни и греческом, но и на древнееврейском. В отличие от Корпус-Кристи в Бейллиол-колледже всегда больше ценили общительность и любовь к спорту — наверное, поэтому из Бейллиола вышло гораздо больше политиков и первопроходцев, чем писателей и священников. И все же Корпус-Кристи — уменьшенная копия своих соседей-великанов, колледжей Мертон и Крайст-Черч — оставался бесценной жемчужиной в университетской короне. Сквозь окна библиотеки Ленокс видел головы студентов, склонившихся над Гомером, Геродотом, Цицероном, Иосифом Флавием. Его радовало, что они серьезно настроены посвятить свою жизнь знаниям, стать звеном для передачи великих идей и что смерть Джорджа Пейсона не прервала этот процесс.
В «Рэндолфе» детектива ждал сюрприз — еще одно письмо от Даллингтона.
Дорогой Ленокс, в ожидании дальнейших инструкций я немного поразмыслил о записке, спрятанной под котом-мучеником, и вот что пришло мне на ум. У нас в школе была «Итонская таблица» — код для шифровки записок, чтобы преподы не могли их понять. Нужно было просто заменить буквы цифрами, вот так: