Ленокс не успел еще хорошенько все обдумать, как услышал стук в дверь: приехал Мак-Коннелл.
На докторе сухой нитки не было. Смущенно улыбаясь, он показал рукой на поднос с чайником.
— Как думаешь, можно мне тоже чашечку? В данный момент для меня нет ничего лучше горячего чая.
Подоспела Мэри с полотенцем, и после определенных усилий доктор перестал напоминать промокшего щенка.
— Садись к огню, — пригласил его Ленокс. — Тебе с молоком, но без сахара, да?
— Правильно.
Ленокс убрал стопку книг с обычно ненужного второго кресла, и друзья устроились друг напротив друга.
— Так я не ошибся? Я имею в виду досье.
— О нет, — уверил его Мак-Коннелл, доставая из кармана фляжку и с хитрой улыбкой делая глоток. — Ты абсолютно прав. Двух мнений быть не может. Разве что в полку проводились учения по отработке общих навыков самоубийства. Но если это не так — и Джордж Пейсон, и Питер Уилсон были убиты.
Ленокс знал, к какому выводу придет доктор, но все равно содрогнулся.
— Убиты?
— Ясно как день. К тебе я заехал первым, а после хочу встретиться со следователем, проводившим дознание по делу Уилсона. Интересно, что скажет он.
— Если можно, повремени с этим. Чуть-чуть.
— Почему.
— Еще день-два — от силы неделю, — и спрашивай кого угодно, а сейчас мне меньше всего хочется, чтобы следователь снова вызывал Дэниэла Марана и остальных членов чертова общества, устанавливал, где каждый из них находился в тот уик-энд, а главное — расспрашивал о Джордже Пейсоне.
Мак-Коннелл кивнул:
— Да, ты прав. Господи, до чего зловещая картина складывается.
— Вот именно — зловещая.
— Новостей из Оксфорда пока нет?
— Есть. Им удалось найти место неподалеку от луга Крайст-Черч, где прятались Пейсон и Дабни.
Ленокс протянул другу письмо Гудсона.
— Все весьма убедительно и в то же время лишено всякой логики. Какое дело «Сентябрю», что двадцать лет спустя сын Джеймса Пейсона изучает историю, сидя в безобидном колледже? Ведь дело именно в Пейсоне, не так ли? Его убили, он связующее звено, к нему в Оксфорд приезжал Лайсандер. И однако, однако…
— Скоро все прояснится, вот увидишь, — подбодрил Мак-Коннелл, возвращая письмо.
— Полагаю, ты прав. Кстати, как там Джейн? Держится?
— Когда стреляют в твою горничную — кто угодно выйдет из равновесия, но Джейн, надо сказать, держится замечательно.
Они поговорили еще немного, затем Мак-Коннелл поднялся и сказал, что ему пора. Ленокс видел, что он торопится домой, к жене, которая ждет ребенка, — и завидовал ему.
— Извини, что вытащил тебя из дома, но из кабинета Эдмунда папку нельзя было…
— Нет-нет, перестань, я очень рад, что эти документы попали мне в руки. Самый замысловатый способ убийства из всех, что я знаю. И кстати, что ты думаешь о недостающей странице? В досье Пейсона, я хочу сказать.
— Какой недостающей странице?
Мак-Коннелл уже стоял в дверях, но при этих словах резко повернулся к Леноксу.
— Ты же не мог не заметить, что в папке Пейсона была третья страница. В папке из военного министерства, вернее.
— Признаюсь, я не заметил.
— Ну так вот: после бесполезного потока слов на первой странице внизу стояло 1/3, на второй значилось 2/3… Наверное, я просто привык к такой нумерации, когда у меня еще была врачебная практика…
— Непростительная небрежность с моей стороны, — с досадой сказал Ленокс. — А по-твоему, что там могло быть?
— Да все, что угодно, — может, ничего не значащее приложение, может, разгадка тайны. Кто знает? Только если бы это приложение ничего не значило, с чего бы оно исчезло?
ГЛАВА 39
Вечером, в восемь сорок пять, на Леноксе был фрак, белый галстук-бабочка, запонки с буквами SPQR, черный жилет и в довершение — черные туфли из лакированной кожи, до блеска начищенные мальчишкой, который приходил раз в неделю. Суда на всех парах неслись в Новый Свет, коммерсанты придирчиво отбирали товар на фабриках Йоркшира, укладчики, звеня молотками, вгоняли костыли, и железные дороги становились все длиннее, чтобы сегодня вечером в центре мироздания — Лондоне — Ленокс стоял у зеркала, готовясь к выходу в свет. Но к стыду ли его или к чести — ни о чем подобном он не думал.
Костяшкой указательного пальца он в последний раз постучал по галстуку-бабочке и легко сбежал вниз. Перед домом уже виднелся заложенный экипаж, но Ленокс вопреки обыкновению не заторопился; он еще раз просмотрел бумаги, аккуратной стопкой лежавшие на столе, спрятал их в коричневый кожаный портфель, облачился в макинтош и только тогда, напутствуемый Мэри, вышел. Случай был особенный.