Наряду с остроумным скепсисом и рационалистическим просветительским настроем гуманистам иногда, особенно в англиканской среде, были присущи мягкость и тонкость религиозного чувства, а также либо серьезный, часто аскетический морализм, как в Пор-Рояле, либо, как на ранней стадии в Германии и Италии, индивидуалистская мистика. Но борьба за реализацию серьезных властных и экономических интересов предполагала если не обязательно насилие, то, всяком случае, демагогию, а к этому гуманисты были не готовы. Конечно, церкви, которые хотели подчинить своему влиянию господствующие слои и прежде всего университеты, нуждались в теологических полемистах и образованных проповедниках. В лютеранстве, заключившем союз с княжеской властью, профессиональные теологи очень скоро стали сочетать образованность с религиозной активностью. Еще Гудибрас207 иронизировал над чрезвычайной философской ученостью протестантских кругов. Но непреодолимая сила пуритан и в первую очередь баптистских сект состояла не в аристократическом, а в плебейском интеллектуализме и подчас даже интеллектуализме париев, поскольку на ранней стадии учение распространялось странствующими подмастерьями или апостолами. Здесь отсутствовал специфический слой интеллектуалов со своими особыми условиями жизни. Но после завершения краткого периода миссионерства странствующих проповедников пуританство стало превращаться в религию среднего сословия. Необычайно широко распространенное знание Библии и растущий интерес даже в крестьянских кругах к крайне запутанным и тонким догматическим контроверзам, обнаруживаемый у пуритан XVII в., породили своеобразный массовый интеллектуализм, не имеющий аналога впоследствии и в прошлом сравнимый разве что с массовым интеллектуализмом позднего иудейства и миссионерских общин апостола Павла. В Англии, в отличие от Голландии, отчасти Шотландии и американских колоний, этот вид интеллектуализма пошел на убыль после того, как в религиозных войнах были испытаны шансы на господство и разделены сферы влияния. Но как раз в это время сложился особенный англосаксонский аристократический интеллектуализм с его традиционной склонностью к деистически-просветительской религиозности, мягкий до неопределенности, но неизменно лишенный враждебности к церкви (подробно на этом мы останавливаться не будем). Такое развитие, обусловленное традиционной позицией политически могущественного бюргерства и его моральными воззрениями, т. е. плебейским интеллектуализмом, резко отличается от эволюции аристократической образованности романских стран, по существу придворной, резко враждебной церкви или проявляющей к ней полное безразличие. И оба эти вида интеллектуализма, имеющие в конечном счете равно антиметафизический характер, противостоят немецкой, далекой от политики, но не аполитичной или антиполитичной аристократической образованности, имеющей метафизический характер, очень слабо (чаще всего отрицательно) и всегда конкретно социологически обусловленной, не испытывающей особой потребности в религии, прежде всего в религии спасения. Напротив, плебейский интеллектуализм и интеллектуализм париев в Германии, подобно интеллектуализму романских народов и в отличие от интеллектуализма англосаксонских стран, где со времен пуритан самая глубокая религиозность имела не учрежденческо-авторитарный, а сектантский характер, становились все более радикально антирелигиозными, и с возникновением социалистической веры, эсхатологической по своим экономическим чаяниям, стали таковыми окончательно.
207
Герой одноименной поэмы английского сатирика С. Батлера (1612–1680), самодовольный и педантичный судья.