Мужчина попытался обхватить Сури за плечи и потянулся ртом к его губам, но тот вырвался и отбежал в угол комнаты. Он задыхался от ненависти и отвращения: Инген был ещё жив, а наследник уже набрасывался на его мужа.
Ивар неторопливо приближался к нему: он прекрасно понимал, что маленький эльф, почти лишённый магии, да ещё и не умеющий ею пользоваться, совершенно беззащитен перед ним. Он может делать с мальчишкой всё, что захочет. И он, определённо, будет делать с ним всё, что захочет — сейчас, сегодня, завтра, через день, через два… Пока это не надоест ему.
Когда Ивар был уже в двух шагах от него, Сури вспомнил про нож, спрятанный в одежде. Он не знал, что он будет им делать — убьёт себя или попытается убить Ивара, но он выхватил его и вынул из ножен.
Принц Ивар смотрел на него в изумлении. Сури повернул нож остриём к нему:
— Не подходите ко мне! Не смейте ко мне прикасаться.
В ответ прозвучал лишь короткий смешок — презрительный, самоуверенный, полный сознания своей силы. Ивар бросился на него, придавив всем телом к стене и пытаясь вырвать из рук кинжал. Это было настолько быстро и неожиданно, что Сури ничего не успел сделать: пальцы Ивара обхватили его ладони, и сквозь кисти прошла страшная обжигающая боль. Мальчик закричал, и его пальцы сами собой разжались.
Ивар не успел схватить обсидиановый нож — тот со звонким стеклянным стуком упал на каменные плиты. Сури кинулся за ним, но тёмный принц схватил мальчика и прижал к полу:
— Ах ты, крысёныш! — Он подмял Сури под себя, и сам потянулся за ножом. — Думал, я испугаюсь обсидиана.
Сури пытался выбраться из-под придавливающего его тела и тоже тянулся к оружию. Кусочек лезвия откололся после удара об пол, и на сколе нож был ещё острее и блестел почти невидимой гранью, тоньше, чем волос, невероятно, смертельно острой.
Длинные руки Ивара схватили нож первыми. Но почти в ту же секунду Сури сумел выбраться из-под него и откатился в сторону: он надеялся дотянуться хотя бы до маленького осколка. Он тоже мог стать опасным оружием.
— Вот дрянь! — взревел Ивар, вцепившись в длинные волосы мальчика и не давая ему сдвинуться дальше ни на чуть-чуть.
Сури закричал от боли. Ивар держал его крепко и не переставал тянуть на себя за волосы. Вскоре маленький эльф оказался почти пригнут к коленям сидевшего на полу Ивара. От боли и отчаяния слёзы выступили у него на глазах.
— Я неуязвим для обсидиана, глупый маленький принц, — с кривой улыбкой сказал Ивар. — Но у тебя, оказывается, есть характер. Тем интереснее…
Сури, почувствовав, что руки Ивара дали лёгкую слабину, снова кинулся в сторону, за осколком, без особой надежды освободиться, но тёмный принц рванул его на себя и, скорее, инстинктивно, чем желая нанести удар, взмахнул ножом, который сжимал в другой руке.
Мальчик вскрикнул и замер: острейшее лезвие, пусть и задев его вскользь, разрезало на нём одежду и оставило длинную рану. Она шла сбоку по основанию шеи, пересекала ключицу и заканчивалась на груди. Кровь начала стремительно заливать пурпурную ткань.
Ивар разжал пальцы, державшие волосы Сури, и отбросил мальчика в сторону. Тот со стоном упал на камень и попытался приподняться, но не смог. Он потянулся руками к ране, но даже это получалось с трудом, медленно, тяжело, как будто руки были налиты свинцом.
— Что ж, видно, придётся брать в супруги твоего брата, — сказал Ивар. — Тебя вряд ли можно спасти, даже если бы я хотел.
Сури смотрел на него огромными чёрными глазами, непонимающими, неверящими, полными боли.
— Мне жаль тебя, мальчик. Твоя рана не так уж тяжела, но обсидиан убьёт тебя. Он будет убивать тебя долго… Возможно, ты даже переживёшь Ингена.
Из глаз Сури полились слёзы. Он сам не знал почему: он плакал не от боли, и не от того, что ему было жаль расставаться с жизнью, и не от того, что сейчас где-то в замке так же медленно умирал Инген… Может быть, от того, что судьба была так жестока и несправедлива к ним обоим.
Ивар склонился к нему и провёл рукой по мокрой щеке.
— Ты сам виноват, младший принц. Это твоё оружие. Против меня оно бессильно, разве ты не знал?
Ивар, словно желая продемонстрировать силу оберегавших его заклятий, сжал лезвие ножа ладонью. Из-под обсидиана брызнула кровь.
Принц взвыл от боли и уронил нож.
— Что это?! Что это? — кричал он, зажимая рану руками. — Откуда этот нож?
Сури мог бы ему сказать, но от раны на шее распространялся мертвенный холод. У него немела грудь, горло же было словно сковано льдом.
Ивар бросился бежать: рана на руке была совсем не опасна, и у него ещё было время сотворить заклинания и совершить ритуалы, которые спасли бы его даже от обсидиана. Но сделав несколько шагов к двери, он вдруг упал на пол как подкошенный. Сури видел это, но ему было всё равно… Ничего уже не имело смысла. Они скоро встретятся, как он и хотел. Если есть другой мир и будущая жизнь, они встретятся там.
Его глаза начали медленно закрываться.
***
Инген сидел в малом тронном зале. Это помещение словно бы вовсе не имело стен, такие большие и высокие были в нём окна, разделённые лишь тонкими витыми колоннами. Король отпустил стражу и немногочисленных оставшихся во дворце придворных. Он отдал свои последние указания. Дело было сделано. Его царствование и его жизнь подходили к концу.
Он прожил не очень долгую жизнь для эльфа, но не жалел об этом. Единственное, о чём он жалел, так это о том, что с ним сейчас не было маленького светловолосого эльфа, его супруга и возлюбленного. Он надеялся, что Сури и Тирнон сейчас уже далеко, что мальчик будет в безопасности, что его жизнь сложится хорошо и рано или поздно он найдёт эльфа, с которым будет счастлив… Эльфа, который будет любить его так же, как любил он сам… Хотя нет, его любовь принесла Сури слишком много боли…
Солнце опускалась всё ниже, и Инген чувствовал, как вместе со светом иссякают и его силы. Он закрыл глаза. Ему вряд ли оставалось больше часа. Пророчество исполнилось: он умирал, не пролив крови, а причиной его смерти стал тот же клинок, что убил его брата, обсидиановый нож, нёсший в себе страшное проклятие, — и Сури, светлый эльф с чёрными глазами, ради которого он нарушил гейс. Он тогда бросился к нему безотчётно, но сейчас думал, что поступил бы так снова, и снова, и снова… Он ни разу не пожалел, что спас его жизнь ценой своей.
Инген открыл глаза, чтобы посмотреть, долго ли ещё до захода солнца: это ожидание становилось невыносимым. Он не испытывал телесных страданий, но душу его раздирали тоска и боль.
И вдруг произошло нечто странное: он почувствовал, как в него хлынули утраченные силы. Это было похоже на то, как возвращалась магия после того, как он отходил от Сури, но в десятки, в сотни раз сильнее. Инген вцепился в ручки трона и застонал от боли. Сила вытекала из него медленно, а вернулась одним сокрушительным ударом. Возможно, он даже на несколько секунд потерял сознание, настолько остро и оглушительно было это ощущение.
Инген поднялся на ноги. Он всё ещё не мог восстановить дыхание и тяжело дышал. И он ничего не понимал. Такого просто не могло быть: медленное умирание и вдруг… это.
Он вышел в соседний зал: оставшиеся придворные и гвардейцы, видимо, ожидавшие его смерти, смотрели на него не столько в удивлении, сколько в ужасе.
— Узнайте, как давно замок покинул Тирнон, и пошлите всадников догнать его, — первым делом распорядился Инген. Он потом будет выяснять, что с ним произошло. Сейчас надо было первым делом вернуть Сури.
— Маг Тирнон… он… он всё ещё в замке, ваше величество, — испуганно проговорил один из придворных.
— В замке? — переспросил Инген. — А где принц?
— Тирнон отправлен в темницу, где принц — нам неизвестно.
— Что?! — в гневе воскликнул король. — В темницу?! Кто приказал?
— Ваш брат, — пролепетал придворный.
— Он что, уже начал распоряжаться в моём дворце? — холодная ярость Ингена заставила затрепетать не только эльфов: стекла и подвески светильников завибрировали от прибывающих потоков силы.