Уортон огляделся по сторонам:
– Говори тише. – Брюнет, который сидел через проход, посмотрел на них поверх газеты. – Нельзя вот так запросто обвинять человека в страшном преступлении.
– Почему это?
– Дьявол, да потому, что у него не было мотивов. Или были?
– А проект, над которым они работали! Мой отец слишком много знал.
– Это не факт. У тебя нет доказательств…
– Доказательства у меня есть.
Джейк произнес это тихо, но в его словах было столько яда, что у Уортона мурашки по спине побежали.
– О чем ты?
Юноша посмотрел на Уортона:
– Поклянитесь, что никому не расскажете.
– О, я тебя умоляю…
– Поклянитесь.
– Что за бред? «Гамлет»? Хорошо, клянусь.
Джейк какое-то время не спускал глаз с Уортона. Потом достал из кармана бумажник из темной кожи, старый и потертый.
– Это твоего отца?
– Да. Отец с ним никогда не расставался. Говорил, что он из кожи крокодила, которого они с Венном убили за то, что он терроризировал одну деревню в Африке. Отец очень им дорожил. – Джейк достал из бумажника фотографию и сложенный вдвое листок бумаги. – Последнее, что пришло от отца по почте. Не знаю, кто это послал. Марка британская. И вот что было внутри. – Джейк не очень охотно передал Уортону лист бумаги. – Почерк отца, можете не сомневаться.
Уортон надел очки и с нескрываемым интересом посмотрел на документ.
Письмо было коротким, и его явно писали в спешке – почерк неровный и ручка порой прокалывала бумагу.
Уинтеркомбское аббатство
14 августа, воскресенье
Дорогой Джейк,
не уверен, что смогу сегодня добраться до почты: деревня довольно далеко от аббатства, поэтому отошлю письмо завтра. Прости, что не звонил. Хроноптика отнимала все наше время.
Нет слов, чтобы описать тебе, какой это невероятный проект и каких успехов мы достигли! Если сегодня все пройдет гладко и что бы там ни говорил О., мы будем обязаны представить наш проект общественности. Это станет сенсацией! Наше открытие взорвет научный мир!
Прилагаю небольшой презент. О. бы не одобрил, но я не могу отказать себе в этом удовольствии.
Увидимся через несколько дней. Обещаю.
Всегда любящий тебя,
Уортон медленно сложил письмо и откашлялся:
– Джейк, мне жаль. Действительно жаль.
Тот молча забрал у него письмо.
– О. – это Оберон? – спросил Уортон.
– Папа всегда так его называл. А вы заметили самое главное?
Уортон отрицательно покачал головой.
– Дата. – Джейк положил письмо на столик и постучал по нему пальцем. – По словам Венна, четырнадцатого отец сел на лондонский поезд. Но в письме указано Уинтеркомбское аббатство. Отец был там, когда писал это письмо. И из текста ясно, что он в тот вечер никуда не собирался.
Уортон еще раз перечитал второй абзац. «Если сегодня все пройдет гладко…»
– На тот вечер у них было запланировано нечто очень важное.
– Эксперимент. С Хроноптикой, как они это называли.
– И что это такое?
– Понятия не имею. – Джейк задумчиво смотрел прямо перед собой. – Думаю, эксперимент прошел удачно, а Венн не хотел ни с кем делиться их открытием. Возможно, они поругались. И он мог убить отца, чтобы заставить его молчать.
Уортон покачал головой – не очень правдоподобно.
– Ты просто ищешь виноватого в…
Джейк дрожащими от злости пальцами схватил письмо:
– Ладно, забудьте об этом.
Он вставил в уши наушники и отвернулся к иллюминатору.
– Джейк. Джейк, послушай…
Молчание.
Красивый брюнет, который сидел напротив и снова за ними наблюдал, быстро отвел взгляд.
Уортон потянул за провод, вытащил один наушник из уха Джейка и тихо попросил:
– Покажи мне фотографию.
Парень даже не пошевелился.
«Все, он от меня закрылся», – расстроился Уортон.
Но потом Джейк все-таки достал фото и подтолкнул его по столу к Уортону.
Маленький черно-белый снимок на зернистой бумаге. Сделан допотопной камерой.
С фотокарточки смотрел высокий улыбающийся мужчина в пальто из верблюжьей шерсти. Он походил на Джейка ровно настолько, чтобы Уортон мог с уверенностью сказать, что это Дэвид Уайльд. Снимок был сделан на улице. За спиной мужчины виднелись старинные лондонские автобусы и такси. В руке мужчина держал газету.