— Думал, ты убежишь дальше, — задыхаясь, говорит он.
— Я не бегаю, — отвечаю ему.
— О, я знаю. Ты типа паришь над землей, не касаешься ее, в отличие от нас, простых смертных.
— Будем теперь вести светскую беседу? — холодно язвлю я, чтобы погнать его. Большинство парней ушли бы, а он просто смеется.
— Ну, учитывая, что ты застала меня за очень интимным занятием, можно и несветскую.
— На что или на кого ты тратишь свое свободное время — твое личное дело. Кстати, поздравляю.
— С чем?
— С девушкой. Она очень красивая, и, похоже, ты ей нравишься. Из вас выйдет прекрасная пара.
Раник бросает на меня косой взгляд и заливается громким и звонким смехом.
— Что смешного? — разозлившись, огрызаюсь я.
— Ты… ты хоть понимаешь… да ладно, даже ты не настолько наивна. Мы не будем парой. И я ей не нравлюсь. Она просто меня хочет.
— Не знала, что есть разница.
Он фыркает, и в этом звуке слышится столько горечи.
— Что ж, позволь сообщить тебе: гребаная разница есть. — Он достает сигареты и, прикурив, выдыхает дым.
Я морщу нос.
— Они тебя убивают.
— Жизнь меня убивает, принцесса.
Странно слышать такое уже слишком глубокомысленное и мрачное заявление от парня, который улыбается, даже когда угрожает профессору.
— У них отвратительный запах, — не сдаюсь я. — Полчища твоих фанаток этого не оценят.
Он хохочет.
— У меня есть куча доказательств обратного.
— Восхитительно, — сухо отвечаю я.
— Что?
— Раник Мейсон использовал в одном предложении несколько слов более пяти букв. Во многих странах это приняли бы за чудо.
— Ха-ха. — Он выбрасывает сигарету. — Только посмотри на меня. Глянь, как я разрываюсь от смеха. Аж слезы выступили.
Я глупо улыбаюсь, но затем понимаю, что меня рассмешил Раник Мейсон, и, быстро стерев с лица все эмоции, концентрируюсь на испанском. Придвинувшись ближе, парень заглядывает в мой телефон.
— Ого, очень круто. Приложение есть в эпп-сторе?
— Нет.
— Хм, а где ты его скачала?
— Написала сама.
Его глаза округляются.
— Серьезно? — Ничего не отвечаю, тогда он повышает голос: — Серьезно, принцесса? Ты сама его сделала?
— Это несложно. Руби — нехитрый язык программирования. На нем легко написать учебную программу.
— Жаль тебя разочаровывать, но для большинства людей эта фигня сложна.
— Большинство людей способно изучить этот язык. Они просто не умеют концентрироваться, как мне кажется.
— Принцесса, умоляю, перестань скромничать, ты меня этим убиваешь.
— Тогда умирай быстрее.
Он шумно втягивает носом воздух.
— Есть ведь коэффициент интеллекта, и у всех он разный. Обычная концентрация тут не поможет. Возьмем меня: в начале года я по максимуму концентрируюсь и стараюсь, но все равно заваливаю предметы. Я просто тупой как валенок, безо всяких «если» и «но».
— А вот и первая вещь во вселенной, с которой мы оба согласны.
Теперь его очередь глупо улыбаться. Между нами повисает тишина, но другая, не как с тем парнем. Она менее напряженная и очевидная. Между нами будто дует ветерок, а не стоит глыба льда.
— Я должна тебя поблагодарить, — произношу я.
Раник чешет в затылке.
— За что?
— За Мэтерса. Если бы ты не вошел, то даже не знаю… — Я тяжело сглатываю. Еще один момент тишины, но теперь мрачнее. Весомее. — Не знаю, что бы произошло.
— Ты бы двинула ему по яйцам и доложила об инциденте, — отвечает Раник.
Я вздрагиваю и опускаю взгляд на землю.
— Я не такая смелая.
— Ты ведь пришла сюда, верно? На вечеринку. Я видел тебя с подругой, когда вы только приехали. Это место тебе явно не по душе, но ты все равно пришла. Ради нее. Это очень смело с твоей стороны. А еще мило.
Я фыркаю.
— Я не милая.
Раник смеется, и этот теплый звук отбивает у меня всякое желание прогнать парня.
— А по-моему, милая, принцесса. Можешь притворяться ледышкой сколько хочешь, но это не так. В тебе есть мягкость.
От такого комплимента я впадаю в шок. Меня еще никто не называл милой. Злой? Да. Язвительной? Определенно. Но никогда милой.
Смотрю Ранику в глаза. И тут меня осеняет.
У меня и раньше возникало множество гениальных идей, но эта ни с чем не сравнится. И по риску тоже, но он оправданный, потому что потенциальный выигрыш баснословный.
— Ты ведь опытный в общении с женщинами, — говорю я. — Знаешь, как ведут себя привлекательные девушки и что делает их такими.
Раник ухмыляется.
— Не буду скромничать — ты чертовски права.
— Но с учебой у тебя туго.
— Хоть вешайся.
— А я не умею быть привлекательной, зато в учебе мне нет равных.