Когда выходим, я замечаю на руке Раника красные следы от ногтей.
— Боже мой, это я сделала?
Он отрывается от выбора другого аттракциона и смотрит на свою руку.
— О черт. Я и не заметил, что ты так сильно вцепилась в меня. Я, кстати, тоже немного нервничаю на большой высоте.
— У тебя идет кровь, — бормочу, дико оглядываясь по сторонам. — Пошли. Надо найти медицинскую палатку.
Он сопротивляется, но в итоге все-таки позволяет затащить себя к медсестре. В палатке нам дают пластыри, и я настаиваю на том, чтобы самой нанести заживляющую мазь. Пока я обрабатываю его ссадины, пальцы Раника касаются моего подбородка. Он медленно поднимает мое лицо, и его глаза — золотисто-зеленые, мерцающие теплыми отблесками ярмарки — встречаются с моими.
Пытаясь разорвать напряжение, я громко шепчу:
— У тебя кровь.
— А ты красивая. — Он тоже шепчет. — Мать твою, Элис, ты такая чертовски красивая…
— Эли-и-ис! — вклинивается между нами веселый голос Грейс, а затем в палатке появляется и она сама, одетая в сине-зеленый сарафан и шапочку с кошачьими ушками. — Вот вы где! Мы вас обыскались!
К ней сзади вразвалку подходит Тео. На нем свитер и удобные джинсы. Золотистые волосы, зачесанные набок, отливают розовым из-за отблесков заката. Он холодно кивает Ранику, и тот кивает в ответ.
— Тео, — говорит Раник, — рад тебя видеть. Ты ведь оставишь сегодня вечером немного дам и для нас, простых смертных, да?
— Он же не бог! — Грейс дуется, хватая Тео за руку. — Он просто большой идиот.
— Я же вроде был «придурком»? — хмыкает Тео, а Грейс фыркает.
— Неважно! Это одно и то же. Итак, на каком аттракционе прокатимся в первую очередь?
— Ну, нам стало скучно, — говорю я, — и мы проехались на «Фараоне»…
Грейс издает умирающий визг.
— Не-ет! Тьфу, ребята, вы чертовски отстойные.
— Зато мы еще не были в «Пасти дьявола», — говорит Раник. — Подумали, если и отправляться в ад, то большой компанией. Так веселей.
— Значит, идем туда, — произносит Тео. — Веди нас.
Раник и Грейс уходят вперед, и мы с Тео остаемся сзади. Он улыбается.
— Сегодня ты выглядишь… по-другому.
— Одолжила вещи из гардероба подруги, — отвечаю я. — Мне нравится.
— О. Ну, если тебе нравится, то все пучком, девчуля, — говорит он с деревенским акцентом и щелкает пальцами, а я в ответ закатываю глаза.
Раник и Грейс уже дошли до американских горок, она что-то орет нам, размахивая руками, однако из-за шума толпы мы ее не слышим. Когда Тео в очередной раз выкрикивает «что», она сдается, и они с Раником занимают соседние места. А мы с Тео остаемся вдвоем.
Очередь быстро сокращается, народ заполняет сиденья, и мы тоже садимся в самом конце. Вместе. Я чувствую, как в животе начинает бить крыльями нежная бабочка. Но когда оглядываюсь на Тео, чтобы завязать разговор, замечаю, что он с ужасно сердитым лицом смотрит в одну точку — на затылок Грейс. Его руки так сильно сжимают установленную впереди перекладину, что костяшки пальцев белеют.
— Тео? — спрашиваю его. —Ты в порядке?
— Что? — Он поворачивается ко мне, и его гнев почти полностью исчезает. — Да, все хорошо. Просто немного нервничаю.
— Это нормально. Я уже прикинула длину трека с учетом высоты «Фараона». Если мои подсчеты верны, то при двух заездах мы будем кататься около сорока восьми целых и трех десятых секунд.
Аттракцион запускается, и я вижу, как оборачивается Раник. Он стреляет в меня испуганным взглядом, словно говоря: «Твою ж мать, мы и впрямь на американских горках, помоги мне». Я показываю ему большой палец, и он закатывает глаза с выражением «ты не очень помогаешь».
А потом из меня выплескивается весь разум. И «муравейник».
Я еще никогда не каталась на горках, поэтому смогла лишь примерно представить, на что это будет похоже. Я знала скорость, но без учета кручений, поворотов и перевернутых петлей вся моя экстраполяция оказалась ошибочной.
Раник вопит как сумасшедший маньяк, Грейс пронзительно и громко визжит, а Тео молчит, но изо всех сил держится за перекладину. Я же вскидываю руки вверх и всю поездку издаю вскрики.
Одурманенные, истощенные, но полные адреналина, мы решаемся на второй заезд. Вот только Тео больше не хочет, а Грейс без него не идет, и мы с Раником уходим вдвоем. Садимся на самое первое сиденье, и работник опускает нашу перекладину.