— Готова, принцесса? — ухмыляется Раник.
Я толкаю его колено своим и отвечаю:
— Как никогда.
Глава одиннадцатая
Элис
Вечернее небо становится будто темнее и глубже, и звезды на контрасте с ним начинают сиять еще ярче. Луны нет, но света вполне достаточно от ярмарочных огней, которые почти ослепляют нас, пока мы идем к ресторанному дворику. Вооружившись начос, корн-догами и стаканами с «маргаритой», мы находим полянку с мягкой травой и плюхаемся на нее.
Раник забирает у меня недопитую «маргариту» и бросает ее в ближайший мусорный бак.
— Эй, — возмущаюсь я. — Ты чего делаешь?
— Тебе уже хватит, — ухмыляется он, садясь рядом. — Это твоя первая выпивка, так что сбавь обороты.
— Но мне она нравится, — говорю ему. — И я нравлюсь ей.
— И не ей одной, — щебечет Грейс. — Раник весь вечер пялится на твою задницу.
— Не-а! — горячо защищается он. — Замолчи!
— Эй! — Тео встает, и в его глазах снова появляется та странная внезапная ярость. Только теперь она усилена алкоголем. — Не затыкай ей рот.
Раник тоже поднимается на ноги и невозмутимо засовывает руки в карманы.
— Чел, угомонись уже со своими нападками на меня. — Он вздыхает. — Это было шесть лет назад. Не мог отпустить от себя хотя бы одну девчонку? Они за тобой толпами увивались.
— Ты… ты понятия не имеешь, что говоришь. — Тяжело дыша, Тео сжимает кулак. — Ты отнял ее у меня!
— Она сама тебя бросила, идиот, — рявкает Раник. — Я ничего у тебя не отнимал. Она сама приняла решение, так что не сваливай все на меня.
— Что происходит? — хмурится Грейс. — Вы о той девушке из старшей школы? Тео, неужели он… боже, неужели Раник и есть тот парень, который с ней переспал?
Тео вздрагивает, а потом со всей силы бьет в челюсть Ранику, не успевшему сказать в свою защиту ни слова. Тот отшатывается назад, и Тео замахивается, чтобы повторить удар, но тут уже вмешиваюсь я. Встаю между ними, отталкиваю Тео и говорю:
— Эй! Прекратите!
— Я пытался забыть прошлое, но оно постоянно ко мне возвращается, — кричит Тео. — Сначала Стейси, потом Рэйчел, а теперь ты добрался до Элис, мерзкий урод! Но тронуть Грейс я тебе не позволю. Не дам измарать ее, как ты измарал всех остальных…
Измарал.
Кровь стынет в жилах. Тео думает, что я замарана…
Не успеваю моргнуть, как Раник наносит удар, и Тео падает на траву. Взвизгнув, Грейс становится рядом с ним на колени, и Тео стонет, пытаясь сесть.
— Можешь избить меня, — говорит Раник, с хрустом разминая пальцы, — можешь злиться и оскорблять. Но никогда… ты слышишь, кусок дерьма? Никогда не говори плохо об Элис. Ты хоть представляешь… — На его лице появляется боль. — Хоть представляешь, как чертовски усердно она работала, чтобы ты заметил ее?
— Раник, — выдыхаю я. — Пожалуйста, остановись.
— Что? — выплевывает Тео. — О чем ты?
— Хочешь знать, почему я «замарал» ее? — смеется Раник. — Почему мы тусуемся вместе? Да потому, что она пришла ко мне. Пришла и попросила, чтобы я помог ей понравиться тебе.
Грейс и Тео переводят взгляд на меня, и я закрываю лицо. Стыд мгновенно обжигает щеки.
— Элис… это правда? — спрашивает Тео. Я киваю, будучи не в состоянии отрицать. — Но почему он? Почему Раник?
— Ага, принцесса, — подхватывает Раник, — почему я? Почему ты просто не подошла к Тео и не сказала, что чувствуешь? Почему выбрала испорченного, злого меня вместо этого золотого куска мужского мяса, а?
Его слова жгут, как пощечина.
Грейс помогает Тео подняться, и они вместе ковыляют к столику для пикника в нескольких метрах от нас.
— Почему попросила помощи у отброса? — продолжает напирать Раник. — Ты могла обратиться к любому парню на кампусе, и он научил бы тебя всему совершенно бесплатно. Наверное, ты просто пожалела меня, да? Увидела на той вечеринке у бассейна и подумала: «Черт, у него такой жалкий видок, бьюсь об заклад, он сделает для меня все, что угодно».
— Вовсе нет…
— Я, кстати, сделал бы. Все, что угодно. Ради тебя.
От его неожиданного признания мое сердце рвется из груди. Я не могу дышать.
Грейс и Тео уходят от столика для пикника к медицинской палатке, и я бы посмотрела им вслед, но не могу — мой взгляд прикован к его искренним золотисто-зеленым глазам. Пытаюсь встать, но меня шатает. Из-за «маргариты» сложно даже прямо сидеть. Тем не менее мне удается катапультироваться на ноги, и я сразу же ухожу от Раника прочь. Подальше от искренности в его глазах.