— Лиса. Л-и-с-а. Лиса Калвер. Послушайте, не вините себя. Вы оказались в шоке.
— Вы правы.
— Отец Лисы тоже не проявил никакого интереса к похоронам. Как и немногие родственники по его линии, с кем нам удалось связаться.
— Понятно. — Она снова прикрыла рот рукой. На этот раз сделала три глубоких вдоха, затем опустила руку. — Ладно, — повторила она. — Можете сказать, что мне нужно сделать? Как всё устроить... Дайте мне секунду собраться с мыслями.
— Возьмите столько времени, сколько нужно.
— Я не думаю, что стоит везти её сюда. Здесь её никто не знал, и это ужасно грустно. Ни похорон, ни церемонии... в этом нет смысла, правда? И это делает всё ещё печальнее. Как мне организовать кремацию и, может быть… — Она на мгновение прикрыла глаза рукой. — Да, ладно, есть ли способ посадить для неё дерево? Можно ли как-то это устроить?
— Да. Я могу дать вам контакты человека, который вам поможет.
— Мы посадим дерево и здесь. Во дворе, наверное. Думаю, так будет правильно. Я просто не знаю, что ещё мы можем для неё сделать. Для Лисы. Ладно, скажите, с чего начать — и мы всё устроим.
Ева дала ей координаты Морриса, а также рассказала, как однажды она и Рорк сажали дерево в память об убитой сестре их подруги.
— Хорошо. Спасибо вам большое за помощь. Мы всё организуем. Моя сестра в Нью-Йорке?
— Нет.
— И слава Богу.
— Миссис Янг? Спасибо вам. — Когда Кармен покачала головой, Ева продолжила:
— Вы были последней в списке — и единственной, кто проявил сочувствие, кто готов помочь. Теперь Лиса — моя ответственность. Моя работа — выяснить, кто отнял у неё жизнь, добиться для неё справедливости. Мой долг — постоять за неё. Вы её не знали, но вы тоже готовы за неё постоять.
— У меня есть семья — чудесная, сложная, любящая. Учитывая, откуда я пришла, я считаю себя самой счастливой женщиной на свете. Хотела бы я знать Лису, хотела бы, чтобы у меня был шанс принять её в свою семью. Но этого не случилось, и теперь это всё, что я могу для неё сделать.
— Лейтенант, вы сообщите мне, когда узнаете, кто это сделал?
— Обязательно.
После этого она налила себе ещё кофе и, попивая, на минуту остановилась у узкого окна.
Некоторые, подумала она, несмотря на то, откуда они, всё же стремятся стать лучше.
Она взглянула на доску, на фото Лисы.
— Возможно, с ней у тебя был бы шанс. А может, и нет — и это бы не изменило твоего пути. В любом случае, теперь у тебя есть кто-то, у кого хватит сердца посадить дерево в твою память.
Она вернулась к столу и отправила Мире мемо с прикреплённым делом, попросив консультацию, когда будет удобно.
Затем вышла к Пибоди в общий зал.
— Я уже немного отсеяла, — доложила Пибоди. — Отдельно по женщинам, исключила тех, кто переехал или сейчас не в Нью-Йорке, даже не в стране. Например, один из студентов — он был постоянным — сейчас учится в художественной школе во Флоренции. А один из художников, участвовавших в выставках, переехал в Париж шесть месяцев назад.
— Кто-то с "звоночками"?
— Несколько. В топе — Саймон Стендиш, двадцать восемь лет, живёт в Сохо. Днём работает баристой — это уже его третье кафе. Его арестовали в прошлом году за агрессивное поведение на выставке: сначала наорал на художника, потом ударил его в лицо. Сидел шестьдесят дней, потом обязательные курсы управления гневом и три месяца общественных работ.
— И это была галерея Гленды Фрост, где он устроил скандал, — добавила Пибоди. — Та самая, где скоро будет выставка Эрин Олбрайт. Ты купила ту картину? Ту, где пиццерия?
— Да. Фрост попросила оставить её у неё до выставки.
Эрин Олбрайт так и не выйдет замуж за любовь всей своей жизни. Не поедет с ней в медовый месяц на Гавайи.
Но её искусство будет жить.
— Стендиш.
— По словам Фрост, он нервный, злой молодой человек, у которого есть потенциал, но работы пока не дотягивают. Ему это, конечно, не нравится. Она не считает, что он способен на убийство — особенно такое. И уж точно не стал бы копировать старых мастеров: он пишет абстракции.
— Но мы с ним побеседуем.
— Я так и думала. У меня ещё пара кандидатов.
— Расскажешь по дороге. Подожди. Рейнике, что-нибудь интересное?
Рейнике поёрзал на стуле и, когда закинул ногу на колено, Ева заметила уродливый жёлтый цветочек на его носке.
— Нашёл кучу историй про эксцентричных, чокнутых и просто плохих художников. И некоторых — с характером. Например, модель по имени Адора — на самом деле парень по имени Кайл Дрю — заявляет, что один из художников наорал на неё, когда она не так держала позу, оставил синяки, дёргая за руку, а потом швырнул в неё стол. Промахнулся, она схватила одежду и сбежала.