Снова сделал широкий жест рукой в сторону другой картины. Там, под слоями чёрного, красного, тёмно-синего и паутины серого цвета, — человеческое лицо — художника, залитое слезами.
— У меня будет Агония, Желание, Страх.
Ей они не нравились, но пришлось признать — странно притягательные.
— Хорошо. У тебя есть несколько вариантов: звукоизолировать квартиру...
— Ты представляешь, сколько это стоит? Мне приходится пахать ночами, чтобы прокормить своё искусство.
— Можешь носить наушники и сжечь слух. Или просто сделать музыку тише.
Он развёл руками: — Ты хочешь, чтобы я перерезал себе вены?
— Нет, я говорю — прекрати. Ты уже отсидел. Хочешь повторить?
Он вздохнул, обошёл комнату. Кроме старого дивана, всё пространство занято студией: картины на стенах и в стопках, краски и кисти разбросаны по столу.
Его ждал разговор с арендодателем: он вряд ли доволен таким разгромом, ведь пол не защищён плёнкой.
— Искусство превосходит человеческие законы.
— Да? Значит, ты убил Лису Калвер?
— Не знаю, кто это. — Отмахнулся он, продолжая жестами объяснять. — Мне нужна стимуляция, чтобы творить. Музыка, движение, секс. Как передать ярость без этих импульсов?
— Наушники, — повторила Ева. — Где ты был с полуночи до четырёх утра вчера?
— Разве я не сказал, что пашу как раб? Иногда вдохновение приходит. Я работал в клубе Saucy в соседнем квартале, с девяти до двух. Потом пришёл домой, слишком устал для творчества, принял снотворное и уснул. Однажды боль победит, и я уже не проснусь.
Ева показала ему фото Лизы с ID на своём устройстве.
— Ты её знаешь?
Он нахмурился, покачал головой, откинул волосы назад: — Нет. Если бы она была моей моделью, она бы жила во мне вечно, в картинах.
Он положил руку на сердце.
— Если бы ей не нравилась моя потребность в стимуляции...
— Она мертва.
Он снова нахмурился и пожал плечами: — Смерть приходит ко всем.
— К убийству тоже.
— Убийство? — Он выглядел заинтересованным, но не шокированным. — Я её не убивал.
— Ты толкнул мужчину на дорогу перед машинами.
— Это был момент безумия, несчастный случай. Я с этим покончил. У меня осталось несколько часов на работу. Мне нужно вернуться к Ярости.
Ева показала ему картину Вермеера на экране.
— Ты знаешь эту?
Он посмотрел и фыркнул: — Скучно. Обыденно.
— Правильно. Если ты ещё раз включишь музыку на такой громкости, к тебе придут копы с ордером на арест.
Ева направилась к выходу. — Ты не сделаешь ничего, сидя в тюрьме. Помни об этом.
Когда они вышли, музыка заиграла вновь, но уже не настолько громко.
— Вот мудак, — сказала Пибоди. — Ему и менять фамилию не стоило.
— Он мудак, но мы проверим алиби, посмотрим, как совпадает время ухода Лизы с её «прогулкой». Но он не убийца.
— Слишком занят страданием и саможалостью, чтобы спланировать убийство. Да и его творчество — совсем не из той вселенной, что портрет. Никогда бы он не использовал что-то подобное.
— Какая у него вселенная? — спросила Ева.
— Вселенная дерьма. Кто-то это оценит, потому что у искусства есть ценность. Но это — абстракция, концептуально, воняет саможалостью. Он просто оправдывает страдания.
— Согласна. Всё равно проверим время. Кто следующий?
Пибоди посмотрела список. — Стэндиш. Он должен быть на дневной работе, в Café Urbane, всего в квартале от машины, через улицу и ещё один квартал.
— Пойдём пешком.
Когда они спустились, буря утихла. Ева открыла багажник и закрыла его на мокрые зонты.
— Мартин Мартин в Трайбеке, а Кайл Дрю — на Ист-Виллидже.
— Значит, идём пешком, а потом искать парковку для двух последних.
— В Café Urbane подают салаты, сэндвичи, а также пирожки, маффины и печенье.
— Ладно.
— Закрывается в десять вечера в воскресенье, так что он не мог там работать в нужное время.
Ева заметила мужчину в тренчкоте, который шёл к ним навстречу, и то, как он посмотрел на сумку женщины, болтающей по связи. Потом его взгляд упал на Еву. Она встретила взгляд, едва подняв брови.
Он повернулся и пошёл в противоположную сторону.
— Ладно, Саймон Стэндиш, двадцать восемь лет, белый, отец из Лондона, холост. Работает баристой и иногда подрабатывает учителем рисования в школе.
Пибоди убрала устройство: — Он тот, кто ударил другого художника на выставке.