Он отступил, пропуская их внутрь просторного помещения с большими окнами и яркими красками. Его картины были развешаны, словно в галерее, и притягивали взгляд.
В квартире было достаточно места для двух диванов медного цвета и стульев бирюзового оттенка. Пространство переходило в столовую с большим старинным столом и полдюжиной стульев.
Изогнутая деревянная лестница с медными перилами вела на второй этаж. Ева достала свой ’линк.
— Ты знаешь эту женщину? — спросила она, показывая фотографию.
Он взял устройство и внимательно посмотрел.
— Нет, но видел это фото в новостях. Ее убили прошлой ночью. Подробностей мало, но говорили, что задушили.
Он вернул ’линк, поднял гипс.
— Думаю, это исключает меня из подозреваемых, но не объясняет, почему вы спрашиваете именно меня. Говорят, она была ЛК. Вы проверяете всех, кто с ними имел дело — в сексе или как модель?
— Ты имел дело?
— Нет, за секс не плачу — проблем нет, просто не было необходимости. Но да, пару раз брал моделей для позирования. Не ее. Запомнил бы.
— А вот это? — Ева показала картину Вермеера.
— Конечно, знаю. Кто не знает? Что тут... — он остановился, протянул здоровую руку. — Дайте взглянуть на мертвую девушку еще раз.
Когда Ева показала, он нахмурился.
— Это глаза, да? Черты лица не те, нос не тот. Рот почти совпадает, но глаза...
Он поднял взгляд.
— Кто-то заставил ее позировать для, что, подделки самой известной картины Вермеера, а потом убил?
— Где вы были в субботу с 11 вечера до 4 утра?
— Черт. — В его глазах мелькнул гнев. — Тут, в раздумьях. Как, черт возьми, я могу задушить кого-то с этим? — Он потряс гипсованной рукой.
— Когда и где вам лечили руку, и кто доктор?
— Дайте секунду. — Он закрыл глаза, глубоко вздохнул и что-то пробормотал. — Не помогает.
— Что не помогает?
— Осознанное дыхание и мантра. Я все еще зол. Точно не знаю время, может, 3 или 4 утра в субботу. Врачи в клинике на Ист-Эйт-стрит. Доктор Сальвари. Нужно еще к ней сходить, пусть снимет это проклятие. Я не могу рисовать, не могу даже завязать шнурки.
— Ладно. Покажите студию, и мы не будем вас отвлекать.
— Хотите увидеть студию? На случай, если я работаю над копией Вермеера? — Он указал рукой и пошел к лестнице.
Поднявшись, Пибоди затаила дыхание.
Еще одно большое помещение с полотнами, рабочим столом, полками с красками, инструментами и палитрами. Там был изогнутый зеленый диван, много покрывал, кровать с растрепанными белыми простынями и стойка с одеждой или драпировками для моделей.
Пибоди подошла к незаконченному полотну на мольберте.
На нем была изображена модель с золотисто-красными волосами, раскинувшимися по левому плечу, которая лежала, опираясь на правый локоть и улыбалась ленивой, только что пробудившейся улыбкой.
— О, это прекрасно! Свет, лунный свет, который льется через окно и освещает ее волосы. Движение, изгиб тела. Бутылка вина и два бокала на столе. Тени в каждой складке простыней.
— Можно даже почувствовать тепло, и что она улыбается тому, кто согрел их вместе с ней. Вот-вот скажет: «Вернись в кровать». Это так чувственно. Захватывающе.
— Ладно, стоило подняться на этаж. Вы коллекционер искусства?
— Хотел бы. У вас тут много прекрасного искусства — вашего и чужого, но это...
— Я работал над фоном в субботу. Просто не мог войти в ритм, который был раньше. Мне нужна была модель. Когда пытался с ней связаться, она сразу сбросила на голосовую почту. Не могу дозвониться, не могу вернуть ту волну вдохновения.
Он покачал головой и указал на дыру в стене размером с кулак.
— Вот так я справился с этим. Оставил ее как напоминание, что потерял дни, если не неделю или больше, из-за того, что сорвался. Доктор сказал, если бы ударил не туда, могло быть хуже. Это лучшее, что я сделал за долгое время, и я почти все испортил.
Он повернулся к Еве.
— Я не занимаюсь подделками. У меня достаточно того, что осталось после того, как Пилар разрушила наш брак, и я сам все испортил, чтобы покупать краски и кисти. И я исправляю то, что испортил.
— Спасибо за твое время и сотрудничество.
— Сотрудничать — это плохо, но я стараюсь.
Когда они спустились вниз, Ева остановилась у двери.
— Когда я пытаюсь медитировать, моя мантра — «К черту все это». Иногда это помогает минуту.