Мать не нашлась, что ответить. Ничего из того, что она скажет, не убедит и не успокоит его. Очень жаль, не глупый же парень. Один и тот же разговор в разных вариациях повторялся регулярно и безрезультатно. Она смотрела в пустые глаза сына, не вникая, следила за его артикуляцией.
— Мам, ты меня слушаешь?
— Конечно.
— Я говорю, сорок тысяч! А толку? Помнишь Пашу из моего класса? Круглый весь такой. Вот устроился чувак! Представляешь? Отслужил в армии, помыкался и поступил в милицию, в ППС, и уже купил белую «бэху трешку» с автоматом. За два с небольшим года службы, причем без высшего образования. Заметь, новую! Женился, ребенок у него, живет в свое удовольствие, девочек приглашает на съемную квартиру. Говорит, через пару лет будет и дача. Всего двадцать пять парню, а так высоко поднялся. Вот кто счастливый! Везет же!
— Там теперь хорошо платить стали? — рассеянно уточнила Анна Вениаминовна.
— «Платить», — высокомерно передразнил мать Эдуард. — Хачей трясет на рынке, они и платят хорошо. Они с коллегами обложили рынок около «Авроры», где строительные материалы и продукты. А чего? Работа непыльная, ксива есть, при оружии и с дубиной. Еще у него есть проекты. Власть — это сила! Ксива всегда прокормит, — его глаза блеснули алчным огнем недавно обретенной мудрости. — Заметь, никакого образования не нужно, а мужик при деньгах. Младший сержант уже, нормально устроился! Отлично даже!
— Нормально? — печально переспросила Анна Вениаминовна. — Людей грабить — это, по-твоему, нормально?
— Каких людей, это же черные! — искренне изумился сын маминой наивности. — Жируют на нашей земле, так пусть и платят. А не нравится — никто их сюда не звал и не держит тут. Родина их всех ждет домой. Пусть мотают обратно в горы, в аулы и там строят счастливую жизнь по собственным правилам.
Он отодвинул тарелку, поднялся и поцеловал мать в щеку.
— Ладно, извини, мамочка. Вечером обязательно договорим, тема интересная. Пора мне на работу, сегодня еще три или четыре адреса. Пойду любить этих списанных, но не утилизированных людей.
— Ты папе звонил? Ему в воскресенье пятьдесят.
— Он сам звонил, приглашал в гости, но я не хочу ехать, — на лице сына отразилась внутренняя борьба любопытства с преданностью. — После всего, что он сделал.
— А ты съезди все-таки. Сейчас он как будто не пьет.
— Я подумаю. Да, кстати, у нас сегодня после работы мероприятие, день рождения сотрудницы, так что я задержусь. Ты не волнуйся. Спасибо за завтрак и хорошего тебя дня.
Когда захлопнулась входная дверь, Анна Вениаминовна тяжело вздохнула и медленно подошла к окну. Высокий, коренастый Эдик, перехваченный ремнем портфеля через туловище, бодро удалялся в сторону проспекта по расчищенной от снега дорожке. По традиции на углу он развернулся на сто восемьдесят градусов и помахал маме рукой. Что в его голове? Когда Эдик был маленьким, мать практически всегда знала, чем живет ее сын, что давало ощущение спокойствия и уверенности. Теперь все поменялось.
Она помахала сыну в ответ и подумала: «Каждый прожитый день — как песчинка, падающая из верхней емкости песочных часов в нижнюю. Смотришь, как она пролетает и шлепается на горку других песчинок — прожитых ранее и давно забытых дней, и не можешь угадать, сколько же их там сверху еще осталось, Бог даст — много, а иногда надеешься, что эта была последней».
Робкое, восприимчивое материнское сердце замирало в ожидании чего-то плохого, надвигающегося на ее сына. Чего-то, что нельзя не заметить и невозможно отвести, когда остается только закрыть глаза, молиться, надеяться и ожидать каждый миг последнего удара. Как человек, стоящий на пути цунами, огромной волны весом в миллионы тонн, понимает неизбежность страшной гибели через несколько секунд.
Резким движением женщина задернула штору и пошла собираться на работу.
3
Семь остановок на трамвае, десять минут пешком — и Эдуард Романович Свекольников с букетом роз, заботливо упакованных в несколько слоев оберточной бумаги, уже открывал дверь кабинета, отмеченную табличкой «Отдел социального обеспечения», на втором этаже районной управы.
Его стол, один из пяти находившихся в комнате, отличался от других идеальным порядком. Старенький монитор, клавиатура с мышью, телефон, ежедневник, стакан с авторучками — это все, что располагалось на его поверхности. Бесчисленные бумаги, с которыми приходилось работать, хранились разобранными в пронумерованных и подписанных папках в столе и на подоконнике. Свекольников любит порядок на рабочем месте и в делах.