Даже Шишко и то больше прав, чем они: «Ну что это – месяц!» Проблемный очерк! Вот мои наблюдения, соображения по ходу им бы и надо печатать – это правда, по крайней мере была бы! Нет, им подавай «материал» по-быстрому и чтоб «как надо». «Партия решила – комсомол ответил: есть!» Все для «галочки»! Только начал входить в тему по-настоящему, и вот…
Чириков разрешил еще в тюрьме побывать, к Грушиной-Ваничкиной обязательно нужно съездить, на парня самому посмотреть! С дневниками Володиной, может быть, что-то придумать, попробовать выручить девчонку – Рахима к стенке прижать! С Раисой Вениаминовной и Гуцуловым тоже – ведь оба они надеются, ждут! А о Штейнберге все равно написать, обязательно – пусть и не Алексееву, а в другой журнал! С Силиным и Варфоломеевым тоже что-то решить, о них написать тоже обязательно, помочь, может быть! Ведь сволочи же те, кто мешает! И о тюрьме… Да, да, насчет Силакова встретиться со следователем непременно, ведь и он, Силаков – а с ним и Мерцалов, – тоже так просили вчера, а я обещал! Прокуратура Куйбышевского района, сказали, следователь Бекасова – побывать, поговорить, придумать что-нибудь. Пожалеть надо парня, никакой не преступник он – так просто случилось… Вон сколько очерков могло бы быть! Нет, им подавай по-быстрому и – в масть начальству. Как «Суд над равнодушием» бабы этой…
А еще ведь Лора…
И стоило только о ней подумать, как я совсем растерялся. Что же тут-то? Как с этим быть? Ведь неделя прошла – неделя! – а я даже и не звонил. Вдруг звонила она? Меня ведь не было дома все эти дни… Поссорились в пятницу, да, но ведь…
Да, да, «Черная пятница» – она не смогла, и получилось так нескладно, но может быть она действительно не могла и ничего обидного для меня нет, а я так болезненно все воспринял? Получается, что и я – отчасти как Антон? Мало ли, что там у нее… А я-то включился в работу, увлекся своими поездками, обо всем человечестве думаю, а в это время человек, может быть, самый близкий…
О, господи, она же доверилась мне, а я!… И если бы только она… А другие, с которыми волей-неволей уже как-то связан – да, да… Для всех них должен же я что-то сделать, должен, должен, должен…
Скорее очерк писать, скорее, немедленно! Только так смогу им помочь, только так! И Лоре тоже! И себе…
Да, но… какой очерк? О чем конкретно? О ком именно? О Грушиной-Ваничкиной? Но это же мелко, мелко…
В тревоге, в панике, суетливо схватил свои записи, принялся лихорадочно листать. Чистую тетрадь взять, машинописную бумагу! Так, вот они. План составить? Да, хотя бы составить план! Но… Что выбрать? Что выбрать, чтобы они напечатали? И чтобы всерьез…
Несколько минут я неподвижно сидел над тетрадью, не зная, с чего начать. И теряя, теряя драгоценное время. То не пройдет, это не пройдет… Это – мелко. О Лиде Грушиной? Ну, да, Алексеев одобрил вроде бы. Но несерьезно ведь это все-таки по большому счету, «шефство». После всего, что видел… Не главное это, не главное. Силин правильно говорил насчет «шефства». Это не решает проблемы, это уход! Грушина – уникальный, особый случай, а в целом «шефство» себя вряд ли оправдывает, и уж никак это не решение проблемы вообще! Алексееву для отчета разве что… «Комсомольцы-добровольцы»… Варфоломеев-Силин, может быть, их «принцип»? Бесполезно, вне всяких сомнений – им ведь «сверху» мешают, из партийных кто-то, а это для журнала табу. На этот, Алексеевский, журнал, кстати, Шишко и так ругался… «Партия ошибаться не может!» Посещение тюрьмы?… Еще не хватало! Смешно даже… У нас ведь только «кто-то кое-где, порой»… «Какая тюрьма, вы что с ума сошли?» Силаков? Абсолютная безнадега. В Советском Союзе? Такая дикая история? Да вы что, Серов! Он же, Силаков, настоящий рецидивист – один раз своровал, другой раз своровал… А теперь – в третий раз! Олег Гуцулов, может быть?… Но ведь и он, понимаете ли, во второй раз… Может быть, о Штейнберге для другого журнала? Но для какого? Везде у нас фактически одно и то же. А все-таки Алексеев ждет… Ведь я обещал.
А еще пленки – обязательно! – и батарею! И фотобумагу…
Да, трудное это было утро. Что я хорошо ощущал, так это то, что писать так, как написан очерк в гранках у Алексеева, не буду, это уж точно. Никогда и ни при каких обстоятельствах, ни за что. Да и не получится, если бы даже и захотел! Но что же тогда? И есть ли вообще надежда, хоть малая надежда на то, что если напишу именно то, что видел, и то, что думаю по этому поводу, очерк пойдет в журнале? Ведь почти ничего такого в журналах я не видел пока! А если и видел какие-то намеки, то это у тех, кто с именем, кто знаменитый. Или, на худой конец, какой-нибудь деятель или член редколлегии… Да и то не по большому счету. Все как-то недоговаривается, все с оглядкой. Шишко и такие, как он, на страже! У меня же не пройдут и намеки, это ясно. Но тогда, значит, что ж… бесполезно совсем? Бесполезно даже и пытаться?