Свет погасили, и только два прожектора, в их лучах светятся фигурки девочек в белых полупрозрачных платьицах, так плавно движутся они, такие лица… Сон, настоящий сон наяву! Какая же красота! Все, все дано нам природой, только бы слушать ее, беречь, не уродовать! Вон и взрослые «поплыли» – задумчивые, спокойные, лица, о чем думают сейчас? О своем детстве военном, послевоенном? Об утраченном времени? О непережитом?… Красота… Не ради таких ли вот минут мы и живем, только в них и смысл – свобода, достоинство, красота! Сказка… Белые платья, голубые лучи… Музыка…
Все. Кончился праздник. Уходят. Хорошо было, и поработал хорошо, устал немножко, жарко здесь все-таки, а еще эта сбруя, лампа-вспышка тяжелая. Сейчас поодиночке, да еще и группами, наверное…
– Да-да, пожалуйста. Хотите всю группу? Вот здесь, пожалуйста, давайте построим в два, нет в три ряда. Скамеечку надо поставить. Так, молодцы, ребята, хорошо… Ну, а теперь я посмотрю, кто лучше смеется, мальчики или девочки? Ах, молодцы, прямо и не знаю, кто лучше… Пожалуй, девочки лучше сейчас, мальчики, не отставайте! Вот это отлично, молодцы, ребята, умеете… Ну, все, теперь следующая группа…
– Алло! Любовь Васильевна? Здравствуйте. Это Олег Серов, от журнала. Да-да. Как бы нам еще с вами встретиться, чтобы и Лида Грушина тоже… Послезавтра? Хорошо, обязательно позвоню.
– Алло! Нельзя ли попросить следователя Бекасову?
38
Прокуратура района. Самый обыкновенный дом. Первый этаж. Никогда бы не подумал, что здесь решаются судьбы людей. Комната 18. Следователь Бекасова, Анна Николаевна.
– Разрешите?
– Подождите пожалуйста в коридоре, мы сейчас закончим.
Обыкновенный коридор. Присутственный. Рядом на стуле какой-то мужчина, свидетель, видимо. Что ж, подождем. Да, очевидно, свидетель, по какому-то делу. Не дай-то бог вот так по своему делу, если твоя судьба зависит от кого-то. Интересно, а есть ли тут настоящие дела? В основном, наверное, как и везде, текучка, бытовщина, мелочи, проступки мелкие, а не преступления, одним словом – мышиная возня. Страстишки, а не страсти – пьянка, мелкое хулиганство, драка, все мелкое. Женщина следователь, а вот свидетель – мужчина… Ага, выходит.
– Вы ко мне? – сама выглянула.
– Да, к вам. Можно?
– Пожалуйста. Вы от журнала? Садитесь. Ну, так чем же могу быть вам полезна?
Худощавая, подтянутая. Строгий взгляд.
– Понимаете, мне поручили очерк о преступности несовершеннолетних, я хотел бы с вами поговорить.
Легкая вежливая улыбка:
– Ну, что же, очень приятно. Но почему именно со мной?
– Видите ли, я позавчера был в тюрьме, в Детском приемнике, там говорил с Силаковым… Вы ведь ведете его дело?
– Как вы сказали? Силаков? Да, я веду. Ну, и что же?
Улыбки как не было.
– Понимаете, третья судимость, парня теперь надолго могут… Но насколько я понял – да и не только я, воспитатель у них тоже, он очень просил за него. Понимаете, произошло какое-то недоразумение, все как-то очень, ну… нелепо, что ли. Он пошел по пути исправления, член Бригады коммунистического труда и вообще…
– Не понимаю, что вам кажется нелепым?
Теперь уже раздражение, колючий взгляд…